Последний трюк. Себастьян де Кастелл

нежное поведение привлекло внимание знати и придворных, бродивших по дворцу, ища возможность продвинуть свои интересы и нанести поражение соперникам. Рейчис, которого пристальные взгляды убедили в том, что им восхищаются, встряхнулся, изменив цвет меха с естественного коричневого на насыщенный серебристый с синими полосками – почти такого же оттенка, как глаза Ториан.

      – Ну и ну, – засмеялась она. – Разве ты не красавец, плутишка?

      Серебристая шубка Рейчиса вспыхнула розовым. Неподалёку пара гитабрийских купцов-лордов, выглядевших особенно блистательно благодаря щёгольским пурпурным шляпам, стали громко шептаться на языке моего народа, джен-теп, чтобы я точно мог услышать оскорбления в мой адрес.

      – Видел животное, только что прокравшееся в королевский дворец? – спросил один. – В шерсти этой грязной твари, наверное, полно блох.

      Второй весело захихикал.

      – Действительно… Может, ему лучше одолжить блох у белкокота?

      Почти год я прожил во дворце, и, клянусь, каждый, кто ходит по его коридорам, думает, будто первым придумал эту шутку. Есть, конечно, и варианты. «Как от него воняет зверьём… И белкокот пахнет немногим лучше!» – очень популярная шутка. Иногда придворных забавлял мой акцент: «Что за ужасное мяуканье издаёт зверюга? О, думаю, наставник её величества в картах выучил новое слово!»

      Лично мне больше всего нравились жаркие споры о том, кто же из нас двоих – Рейчис или я – спаривался с разными животными со скотного двора. Рейчис ничего не имел против пристальных взглядов и насмешек, главным образом потому, что объектом шуток обычно являлся я, а ещё потому, что оскорбления помогали ему наметить цели для следующего ограбления.

      – Ага, – буркнул он, спрыгнув с моего плеча и приземлившись на мраморный пол. – Сейчас принесу ту пурпурную шляпу.

      – Ты же белкокот, – напомнил я. – Зачем тебе понадобилась шляпа?

      Он огрызнулся и посмотрел на меня, как на идиота.

      – Хочешь сказать, что я буду плохо смотреться в шляпе?

      Не дожидаясь ответа, он удалился, чтобы совершить свой последний подвиг белкокошачьего воровства.

      – Знаешь, кто глупо выглядит в шляпе? – ворчал он. – Ты выглядишь глупо в шляпе. Я нагажу в неё, вот что я сделаю. Правда, ты, скорее всего, не заметишь.

      Ториан улыбнулась, глядя вслед Рейчису. У неё слабость к белкокоту, возможно, она видит в нём родственную душу – в животном, которое предпочитает разрешать конфликты с помощью кровопролития.

      Она потянула меня за руку, и мы продолжили шествие по большому залу. Резкий поворот направо привёл нас к лестнице, ведущей на нижние этажи дворца, где располагались кухни и кладовые. И, само собой, подземелье.

      – Королева об этом узнает, – сообщил я, спускаясь по лестнице.

      – Королева меня любит, – возразила Ториан.

      К сожалению, так и было. Королева Джиневра питала слабость к жёстким, решительным молодым женщинам, а более жёсткой и решительной, чем Ториан Либри, не существовало. Кроме самой королевы,