Где бы ты ни скрывалась. Элизабет Хейнс

с ним все в порядке? – спросила я, когда девушка вернулась.

      – Вы о Джордже? Да, не беспокойтесь. Я его скоро разбужу. Когда на улице холодно, он приходит к нам поспать. Думаете, это пациент и вторые сутки дожидается приема?

      Мы улыбнулись друг другу. Девушка вручила мне большой коричневый конверт:

      – Здесь анкета и информация о нашем центре – клиники, с которыми мы работаем. Хотите сразу записаться на прием?

      – Не знаю. Это обязательно?

      – Нет, что вы, просто чаще всего люди регистрируются, когда им надо к врачу.

      Я немного подумала – смогу ли я еще раз заставить себя прийти сюда?

      – Да, думаю, лучше записаться. Можно к доктору Малхотре?

      – Сейчас посмотрим, как у него с расписанием. Вы когда предпочитаете – вечером после работы?

      – Да, если можно.

      – Тогда в четверг в шесть сорок пять. Подойдет?

      – Да, спасибо. Подойдет.

      – А как вас зовут?

      – Кэти Бейли.

      Девушка-регистратор заполнила карту и протянула мне:

      – Анкету можно занести и до приема, это было бы замечательно. Но если вам сложно, то просто принесете с собой в четверг.

      – А можно мне заполнить ее прямо сейчас?

      – Пожалуйста!

      Я села на стул, положила анкету на конверт, а конверт – на колено и под храпение Джорджа заполнила все пункты, получалось медленно, не хотелось все это вспоминать. Но здесь, по крайней мере, это имело смысл, писать про перенесенные заболевания – и про приступы страха, и про депрессию.

      Я отдала анкету обратно и, выйдя на темную аллею, выудила из кармана телефон и отстукала: «С., я решилась. Записалась на четв. К.». И через несколько минут получила ответ: «Прекрасные новости! Чай у меня?;) С. Ц.».

      Почему-то глупая улыбающаяся рожица и «Ц.» совершили чудо: я проверила наружную дверь только один раз. Только один! Я такого не могла припомнить. Ощупав пространство над притолокой, я подождала, пока миссис Маккензи не дойдет до своей двери. Проверила ощущения – никакого беспокойства. Удивительно! Неужели у меня правда все получилось с первого раза? Я уже повернулась к лестнице, но тут наконец-то дверь приоткрылась.

      – Кэти, это вы?

      – Да, миссис Маккензи. Как поживаете?

      – Хорошо, дорогая. Спасибо. А вы как? На улице холодно?

      – Очень холодно. Закрывайте дверь, а то выстудите квартиру.

      Она отправилась обратно к своему сериалу, я поднялась наверх, к себе.

      Стюарт заставил меня минут пять стоять на лестнице, но мое раздражение как ветром сдуло, когда он открыл дверь: его левая рука была упрятана в лонгету из розоватой губчатой пластмассы, закрепленную ремешком под правой подмышкой.

      – Что с тобой? – спросила я, захлопывая дверь.

      – Получил пинок в плечо, – видимо, выбит сустав, жутко болит, зараза.

      Пока я готовила чай, Стюарт маячил у меня за спиной.

      – Хорошо, что ты зашла, – сказал он. – Как ты вообще?

      – Вообще? Нормально. Чего ты не присядешь?

      – Насиделся