Кайвалья. Амрита Кели

письменами, Стас один раз подошел и поцеловал Ишу в щеку. А она рассмеялась от неожиданности. Ей нравился его молчаливый и задумчивый друг Макс. Именно в тот день она впервые увидела, как он смотрит на нее. Притягательно и вместе с тем опасно, словно с улыбкой он показывал ей острую бритву. Но тогда ее это не пугало, а неудержимо манило к себе…

      Сейчас, когда они шли вдвоем от желтой коробки метро «Балтийская», подпертой грязно-белыми колоннами, вдоль набережной пресного Обводного канала, Стас громким и звучным голосом рассказывал ей мистические истории об этом странном месте. Его пальцы, украшенные массивными металлическими перстнями с черепами, активно жестикулировали в воздухе, словно он писал невидимую картину.

      Недавно, когда она увидела его имя на экране вибрирующего смартфона, то какое-то время колебалась, брать ли трубку. Последний раз они общались год назад, в тот самый день, когда Макс покончил с собой. Тогда он сразу приехал и все организовал, позвонил в скорую и полицию, а она лежала на постели как застывший манекен…

      Иша нажала на зеленую кнопку и на значок громкой связи. Ей не хотелось брать телефон в руки. Стас разговаривал так, словно они никогда не переставали общаться. Как в те времена, когда они втроем бродили по городу после занятий, просто дурачась или дорисовывая в блокнотах картинки друг друга. Слушая его голос, она молчала, пытаясь понять, что чувствует.

      Он рассказывал ей о каком-то заводе в центре города, который был странным образом связан с Максом.

      – Это место может поменять твою жизнь, – наконец произнес Стас, – Иша, – ее имя он произнес с каким-то особенным теплом, – мы не общались около года, но я знаю… Черт, не знаю, конечно, но мне кажется, я чувствую, что с тобой происходит. Давай просто встретимся и сходим туда. Мне рассказали, что Макс нашел там золотой лотос. Ты что-то знаешь об этом?

      Она не знала про лотос. Точнее знала, но не могла вспомнить, что именно. Иногда этот образ стоял перед глазами, вызывая какую-то страшную тоску, и тогда она отгоняла его. Один раз Иша попробовала нарисовать золотистый цветок и, взглянув на рисунок, в ужасе побежала с ним в ванную, кинула его в раковину и трясущимися руками подожгла.

      Иша уже хотела ответить Стасу, что не знает ничего и очень занята важными проектами, но последний аргумент все-таки заставил ее согласиться.

      – В конце концов, мы можем просто порисовать на стенах, так что ничего не потеряем, не правда ли? Помнишь, мы давно хотели сделать это.

      Особая поэзия полуразрушенных заводов хранила тихое, волнующее очарование, и она любила бывать в подобных местах. Иша снова вспомнила Макса, который однажды отвел ее в старинное полуразрушенное здание – с его стен, шурша, осыпалась красная каменная крошка, когда они прикасались к ним руками и писали толстыми маркерами свои имена. Тогда он остановился у высокого окна без стекол, на втором этаже и долго смотрел вниз. Там, на темно-синем фоне неба, кружились и тихо летели вниз легкие пушинки снега, подсвеченные