Орден для поводыря. Андрей Дай

Видимо, слава обо мне как о грозе трактовых разбойников успела уже и до кабинетских земель докатиться.

      Заместителю, майору Власову, предъявил распоряжения начальства. Тут же заставил написать рапорт, присовокупил к нему письмо – собственную версию событий и отправил в Омск генерал-губернатору. А майору сказал, что коли узнаю об освобождении Познера из-под ареста без санкции Дюгамеля – сильно обижусь. Найдутся рычаги, чтобы безвестного майора на Камчатку чукчей сторожить отправить. Он поверил. И даже людей к пушкам тут же нашел – снял охранение от «заведения», где мать-их-горные начальники смету расходов обмывали. Причем вид у Власова был такой, словно я ему не Чукоткой грозил, а орден во все пузо выдал. Как у объевшегося сметаны кота, у майора был вид. Чую, наступило в Барнауле веселое времечко. Прикрываясь моими бумагами, заместитель много чего натворить успеет.

      Да и солдаты от известия, что путь их на самую границу с Китаем лежит, в обморок не падали. Так побежали собирать вещички, будто за ними гнался кто-то. А когда узнали, что останутся служить в новой крепости, до нового распоряжения генерал-губернатора, так и вообще: к пристани пока маршировали – песни пели. Это ж как нужно людей замордовать, что они ссылку в тьмутараканьские горы за избавление почитают! Остальные-то, те, кто в «Афинах» оставались, этим искренне завидовали. Это же сразу видно!

      В случае войны расчет одного орудия в российской императорской армии составляет двенадцать человек. При службе у пушки в крепости вполне достаточно восьми. Плюс опытный унтер. Со мной из Барнаула ушли на Чую пятьдесят один человек. Захотел бы больше – дали бы. Хоть сотню. Добровольцами были все поголовно.

      Командовать расчетами назначили молодого поручика Сашу Геберта, а ему в помощь дали фельдфебеля Казнакова – седого уже дядечку с пышными бакенбардами и усами. Среди солдат вообще оказалось много молодежи. И поляков. Такая вот у меня русско-еврейско-польская армия получилась…

      Пока я Познером занят был, Суходольский по городу рыскал – рабочих на строительство Чуйского тракта вербовал. Вернее, пытался. Не так-то это просто – обдумать предложение, собраться, с женой попрощаться и в дебри Южного Алтая камни ворочать отправиться. Так что ни фига за этот день у Викентия Станиславовича не вышло. Он еще в пути сомневался, да только я, дурень, не верил. Он и на том, что в Бийской крепости мы и подавно рабочих не найдем, настаивал. Пришлось нам расстаться. Он остался людей собирать, а мы следующим же утром в Бийск отплыли.

      Я майору денег две тысячи оставил и бумаги, конечно, попросив догнать нас в Бийске. Жаль, и этот план рухнул. Не смог я его долго ждать.

      Васька Гилев изъерзался весь – в дорогу выступать торопился. Это у меня «государственные интересы», а ему главное – торговля. Упустишь ярмарку – и сиди жди, время теряй.

      А как, стервец, встретил меня – закачаешься. Бабы в сарафанах с хлебом-солью, оркестр. На берегу Бии причалы из бревен, флагами и разноцветными лентами