С Лазурного Берега на Колыму. Русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции. Борис Носик

Он меня не ждет. Я совсем свободна. Я могу остаться с вами хоть до утра, убежденно говорю я. – Я не устала. Я не хочу спать. Правда?

      «Если б вы только знали, как я ее любил! И как я несчастен!»

      «…Напрасно я согласилась сесть здесь…

      …Его запрокинутое белое застывшее лицо снова похоже на гипсовую маску. Мне тяжело смотреть на него…»

      Потом они идут на улицу Фюрстенберга, что близ бульвара Сен-Жермен (там заодно и фонтан).

      «Уже светает. Ночь прошла…

      Восход солнца, – мечтательно говорит он…

      Он смеется. Опять смеется…»

      Примечания

      1

      Конечно, я понял недавно кое-что из того, о чем ни думать ни вспоминать Татьяне Алексеевне не хотелось, но в ту пору об этом запретном я ее еще тогда и не спрашивал. И, слава Богу, что не спрашивал, до самого ее конца ничем не омрачил нашей дружеской идиллии. А про то немногое, страшноватое и смутное, до чего сейчас слабым своим умишком дополз, про это, конечно, я тоже написал со временем (во всех трех томах моих «Русских тайн Парижа» есть про милую Татьяну и ее милого мужа, боюсь, что в «Книге третьей» – самое печальное). (Прим. автора)