Кругом слоны, Миша. Константин Смелый

росли из эмпирических данных. Они росли из похождений Эркюля Пуаро и Глеба Жеглова. Но казалось логичным, что и с матерью, и с хозяином комнаты милиция связалась бы в первую очередь. Не говоря уже о соседях.

      Мила – подруга. Лучшая, общажно-институтская, в разговоре всплывала регулярно, независимо от темы. Вроде его Игорюхи, только женского пола и, надо думать, не просиживает жопу в квартире покойной бабушки на проспекте Космонавтов. Иначе не командовала бы в тридцать лет своим – чем она там командует. Отделением, филиалом. Уж Милу-то можно найти. Если она до сих пор не спустила на него милицию, вряд ли спустит теперь. Знать бы ещё фамилию. Впрочем, бытовая техника, посуда, немецкая компания, кто-то из начальства – какие проблемы. Осталось выбраться на Малоохтинский и вычислить её там. Помнил бы название брэнда, вообще бы в интернете нашёл за две минуты. Газенваген эспэбэ ру, «Наши сотрудники». Мила, слава богу, это не Оля. Много ль у них Мил на один питерский офис.

      Внезапно Миша застыл. Вернее, застыл он ступенчато: сначала остановилась рука, теребившая блокнот, потом глаза, потом дыхание. Только внутри, под свитером и полосатой рубашкой, которую накануне отгладила жена, дёргалось сердце, а под свалявшимися волосами, в коре головного мозга, перекраивалась текущая модель реальности.

      Секунд через восемь мозг потребовал кислорода и сахара. Миша очнулся и задышал, и отправил в рот ложку бисквитного пирожного, подсыхавшего рядом с холодным кофе. Прожевав, схватился за ручку.

      – Не-факт номер восемь, – прошептал он.

      «Со мной не связалась Мила».