Радость вдовца. Светлана Алешина

блюд компот из сухофруктов, например.

      – Ефим Григорьевич, – к нам подошел охранник, – вас там спрашивают.

      – Кто еще? – директор недовольно повернул голову.

      – Милиция, – таинственно произнес охранник.

      – Черт, этого мне еще не хватало, – Ефим Григорьевич повернулся к нам. – Прошу меня извинить.

      Он направился к выходу, мы потянулись за ним. Возле нашего столика, на котором уже была расставлена чистая посуда, стоял милиционер в расстегнутом бушлате с планшеткой в руке. В другой он держал шапку. На погонах у него тускло поблескивали три маленьких звездочки.

      – Старший лейтенант Голубев, – представился милиционер. – Что у вас произошло?

      – У нас здесь клиент один… – заискивающе произнес директор, – ему стало плохо. Но он уже в больнице, – поспешил добавить Ефим Григорьевич, – доктор сказал, что все будет в порядке.

      – Значит, плохо стало? – выпятил губы старший лейтенант. – И отчего же?

      – Не знаю, – покачав лысой головой, отчего она блеснула отраженным светом, сказал Ефим Григорьевич.

      – Нам сообщили, что он отравился, – милиционер буравил директора пронзительным взглядом.

      – Может быть, может быть, – робко улыбнулся Ефим Григорьевич, – пока еще ничего не ясно. Не хотите ли перекусить? За счет заведения, как говорится.

      – Вообще, это дело районной санэпидстанции, – вздохнул милиционер, – пусть они и разбираются.

      – Конечно, конечно, – директор расплылся в слащавой улыбке, – пойдемте со мной, вам накроют в отдельном кабинете.

      Он со старшим лейтенантом вернулся на кухню, а мы с Маринкой остались стоять у столика.

      – Пошли домой, – печально вздохнула Маринка, – нечего здесь теперь делать. И больше я в этот ресторан – ни ногой.

      – Это твое дело, – задумчиво произнесла я, направляясь к гардеробу.

      Глава 2

      – Ну надо же как не везет, – ныла Маринка, пока мы шли по очищенной от мокрого снега улице, – только познакомишься с приятными людьми, так на тебе – неприятности!

      Мы решили вернуться ко мне домой пешком. Правда, наши туалеты не очень подходили для подобной прогулки. Длинные и узкие платья мешали идти обычным шагом, так что наш променад превратился в подобие неуклюжего шествия.

      – А тебе, я смотрю, этот Аркадий приглянулся, – хитро сощурила свои нагловатые глаза Маринка, – скажи, пожалуйста, такой неказистый, невзрачный, а что-то в нем есть. Вот что делают с человеком деньги!

      – Что же? – заинтриговала меня эта вздорная Маринкина фраза.

      – Ума добавляют! – засмеялась Маринка, явно недовольная моим унылым видом.

      Я знала ее жизненное правило – прежде всего не давать никакому чувству увлечь себя надолго. Так, галопом – по Европам. Меня это ее качество раздражало, но иногда помогало настроиться на иной, более оптимистический лад.

      – Черт знает что! – не выдержала я, потому что знакомство с этим «неказистым» Аркадием