Знак небес. Валерий Елманов

нужна. Да ведь мы же и не навязываемся. А крестьянину простому, ремесленнику, купцу, да и многим князьям сподручнее все-таки в церкви молитву вознести.

      – Насчет того, что не навязываемся, – вопрос спорный, – начал было Константин, но передумал. – Ладно. Это дискуссия долгая, а у меня самого к тебе дельце имеется. Долг-то платежом красен, отец Николай. Я тебе слово свое дал, что храм начну строить и мелочиться не стану, теперь пришла пора и меня выслушать. Знаешь ли ты, что не только на поставление в сан в путь-дорожку собрался, но одновременно еще и посольство мое возглавишь?

      – То есть как? – опешил священник и энергично запротестовал: – Э нет. Так мы не договаривались. Или ты киевского митрополита имеешь в виду?

      – Да нет, бери выше. Ты, отче, мой чрезвычайный и полномочный посол к патриарху Константинопольскому, а также к императору Феодору Ласкарису. К нему даже в первую очередь. Пусть он сам своего патриарха убалтывает, так-то оно понадежнее будет.

      – Да ты в своем уме, Костя?!

      – Не помешал? – осторожно спросил появившийся в дверях Вячеслав.

      – Заходи, Слава. Ты как раз вовремя. А то тут отец Николай вздумал отказываться от посольства.

      – Правильно делает, что отказывается, – неожиданно для Константина поддержал священника воевода, подходя к столу и с тоской оглядывая его скудное убранство. – Кто же под квас с хлебом человека уговаривает? Между прочим, посол – это новая должность, и ее непременно надо обмыть. Ты, отче, держись до конца и не соглашайся, пока наш князь не проставится.

      Константин хмыкнул и неспешно направился к высокому шкафу.

      – И при чем тут твоя документация? – осведомился Вячеслав.

      – У меня тут помимо ящичков с бумагами еще и полочки имеются, – пояснил князь, так же неторопливо выбирая что-то.

      К столу он вернулся со здоровой бутылью, наполненной под горлышко.

      – Совсем другое дело, – оживленно потер руки Вячеслав, усаживаясь и по-хозяйски пододвигая к себе блюдо с румяными яблоками. – Сейчас остограммимся, и ты, отец Николай, дашь свое добро. Но не продешеви. Если медовуха придется не по душе, требуй налить из другой бутыли. Хотя, честно говоря, я бы на твоем месте согласился без раздумий. Это же загранкомандировка сроком на год, не меньше, да еще с прекрасными суточными и обслуживающим персоналом.

      – Вот сам и езжай, – огрызнулся священник. – Лик у тебя благообразен, нахальства хоть отбавляй. Тебя-то точно и император примет, и патриарх. А не примут, так ты сам к ним пролезешь. Да и чин у тебя подходящий – верховный воевода всего княжеского войска. А я-то кто такой, чтобы сам император беседовать со мной согласился? Какой-то русский священнослужитель, приехавший на поставление в сан простого епископа. Да меня до него и не допустят. Знаешь, княже, какой у императоров сложный церемониал?

      – Знаю. Но он был, когда они в самом Константинополе сидели и свысока на всех поглядывали. А едва они в Никею переехали, спеси у них поубавилось, и слушать он тебя обязательно станет,