Паразит Бу-Ка. Дмитрий Видинеев

слушал, почему не перенастраивал приёмник на другую волну? Да потому что нравилось ему критиковать и ругаться на хмырей-исполнителей. Это было сродни добровольному самоистязанию ради благословенных минут праведной злости. Глупо? Может, и глупо, но когда ты работаешь охранником и большую часть времени торчишь в унылой будке, это хоть какое-то развлечение.

      На этот объект Макара перевели два месяца назад. Паршивый объект, шумный – стройка супермаркета. Никакого комфорта. Днём приходилось постоянно бегать к воротам, пропуская и выпуская грузовики, а ночью – делать обход территории. Впрочем, Макар на свои обязанности охранника частенько забивал, особенно когда погода была плохая. Пару раз за ночь пройдётся, глянет по сторонам, посветит фонариком, и достаточно. За те деньги, что ему платили, он и это считал подвигом.

      Сюда Макара сослали из-за того, что он проштрафился на предыдущем объекте – хорошо хоть не уволили. Тогда Макар работал в торговом центре, следил, так сказать, за порядком. Среди охранников этот объект считался «тёпленьким местечком». Оно и понятно, днём потоптался то тут, то там, побродил по этажам, а потом можно и в комнате отдыха надолго зависнуть. А ночью так вообще лафа, запер все двери и дрыхни себе до утра. А если проверка нагрянет, так были кое какие хитрости, чтобы проверяющие врасплох не застали. Целый год Макар в торговом центре проработал, но затем случилась пакость, причём конкретная: какой-то урод намалевал красной краской на фасадной белоснежной стене матерное слово из трёх громадных букв, а вдобавок ещё и иллюстрацию нарисовал к этому самому слову. Люди утром шли на работу, снимали эти художества на телефоны и смеялись. Один из сотрудников торгового центра позже заметил, что без стремянки тут не обошлось – иллюстрация к матерному слову была метра четыре высотой, кто-то серьёзно подошёл к делу.

      Козлом отпущения, разумеется, выставили Макара. Начальство кричало: «Проспал, зараза! Репутацию фирмы подорвал! Таким как ты только ямы помойные охранять!» А он стоял с угрюмым видом и кивал, соглашаясь: да, мол, виноват, не уследил. Должно быть из-за того, что он огрызаться не стал, его и не уволили. Наказали рублём и швырнули на грязный объект.

      В том, что тогда случилось Макар не винил ночного художника. Он винил весь этот город. Три года назад, после гибели жены, подмосковный Светинск стал для него олицетворением подлости и на то были причины. Многие заметили бы, что испытывать отвращение к городу из-за мерзости и равнодушия некоторых людей – это глупо. Ну, в самом деле, нельзя же ненавидеть целый лес только за то, что в нём попадаются гнилые деревья? Или, к примеру, злиться на всех птиц, только потому, что парочка голубей нагадила на твой балкон? На подобные аргументы Макар мог бы ответить: «Мне плевать. Всё что у меня есть, это ненависть к городу, который убил мою жену». По крайней мере, слова «мне плевать» он точно сказал бы, ведь за последние годы они стали для него едва ли не девизом. Ему было тридцать два, и он уже давно шагал по дороге разочарований и на другие тропы сворачивать не собирался. Ему