Барышня-воровка (сборник). Светлана Алешина

излучая тусклый свет, свеча. В парадной было темно. Олег случайно вырубил пробки во всем подъезде.

      – Конечно, – с неохотой ответил Олег и отвернулся.

      Соня принялась наспех переодеваться. Одна последняя деталь оставалась никак не разрешенной, заставляя нервничать Рыбака. Новенькие белые тапочки. Потом Соня все же решила, что пол в подъезде достаточно холодный и грязный, а потому отказываться от тапочек было просто глупо. Когда все было завершено, она сказала Олегу:

      – Начинай!

      Олег, увидев Соню в столь странном обличье, усмехнулся:

      – Ну вылитый падший ангел!

      – Зря ты смеешься. Ты не представляешь, каким чистым ангелом я была после медитации абстрактных понятий!

      – Ну-ну! – покачал головой Олег и вынул из кармана кусок проволоки, который нашел по дороге к дому Верящей.

      Он углубился в процесс вскрытия замка.

      Софью же угнетали проблемы. Во-первых, только что обнаружилось, что крылышки, которым было суждено болтаться у нее за спиной, оказались несколько подпаленными. И как Софья не заметила этого раньше? Понятно – там, на складе, когда костюм был совершенно черным, но потом… И почему Танька не предупредила? Ведь это наверняка произошло при каких-то особых обстоятельствах! А во-вторых, занозой в душе засел Михаил Александрович Цереберов. И какого черта ему пришло в голову ей звонить!..

      Что-то громко лязгнуло. Соня в испуге метнулась в сторону.

      – Извини, – сказал Олег. – Совсем тихо не получилось. Зато теперь все.

      – Подстрахуешь меня здесь?

      – Конечно.

      Соня прокашлялась и взяла в руки свечу. Потом она подумала, что для пущей убедительности хорошо что-нибудь петь. Тихонько так, высоким-высоким голосом. Как назло, ничего подходящего не вспоминалось. Зато прочно обосновала позиции в голове песня, слышанная в маршрутке, когда они с Рыбаком ехали сюда: «Черный бумер, черный бумер, стоп-сигнальные огни…» Соня решила, что если будет петь совсем тихо, а именно так должен петь настоящий ангел, то Верящая ничего не поймет. А потому, решительно переступая порог квартиры со свечой в руке, Соня замурлыкала себе под нос песенку про «черный бумер». Уже в гостиной она с досадой обнаружила, что тапочки неэстетично шаркают по полу.

      Соне повезло. Спальню Верящей она обнаружила почти сразу.

      Надежда Любовьевна напоминала спящую красавицу.

      Спала она без одеяла, в кружевных трусиках и бюстгальтере.

      Фигура ее отличалась идеальными пропорциями, а гладкое милое личико выражало безмятежность. Соня сама чуть не залюбовалась этим шедевром перекомбинации хромосом.

      Словом, способность Верящей дарить мужчинам надежды не показалась Соне сверхъестественной. «Как хорошо, что Олега здесь нет!» – обрадовалась она и вспомнила, что ей необходимо играть роль.

      Соня расправила крылышки и замурлыкала:

      – Надежда-а! Надежда-а!

      Та сладко потянулась и сексуально выгнула спинку.

      – Надежда-а! – повторила Соня, взывая к грешной душе.

      – Милый, это ты? – услышала Софья голос, который сразу ее смутил,