Удар «Молнии». Сергей Алексеев

из «зайцев» тонет, ни с того ни с сего примчался – его красная «девятка» стояла у подъезда. Глеб обрадовался, махнул на второй этаж, однако у двери генерала не оказалось. Он явился через пару минут, как Глеб вошел в квартиру, – услышал звук открываемой железной двери.

      – Что, намокла задница? – заворчал он с порога. – Бултыхаетесь тут в водяре день и ночь… Работу нашел?

      – В МИД переводчиками не берут, – доложил весело Головеров. – В «Интурист» – рожами не вышли, смущает родословная…

      – Куда захотели! В МИД!.. Говорил вам: ищите свою нишу в обществе!

      – Ниша у нас одна, дед: рэкет рэкетиров, экспроприация экспроприаторов. Работа для головы и рук.

      – Там для вас хорошая ниша оставлена. – Генерал осмотрел жилище и плюхнулся в кресло. – И деляны на лесосеках отмерены – за пятнадцать лет не вырубить.

      – Сначала пусть попробуют взять.

      – Брать вас не станут, перестреляют из-за угла у собственных подъездов. Правых и виноватых – всех на всякий случай. Думай, начальник штаба! Думай!

      – Дед, а ведь ты виноват! – возмутился Глеб. – Ты держал нас в черном теле, ты нас изолировал от общества. И мы ему теперь не нужны.

      – Я правильно делал! – взорвался генерал Дрыгин. – Потому что я – государственник. И знаю, что для чего существует в этом мире. Такая «Молния» необходима любому режиму в супергосударстве. Любому! И нашим жлобам, если удержатся у власти, это придет в голову… А вам, «зайцы», и не нужно знать, как и чем живет общество. Вы только обязаны обеспечивать его высшие интересы. Как монахи, сидеть и молиться и радеть за свой народ. Вы готовились для поединков. Вы – Осляби и Пересветы!

      – Спасибо, отец Сергий, – съязвил Глеб. – Утешил!

      Дед Мазай вздохнул, натянул на колене вязаную шапочку, сдобрился:

      – Давай, Глеб, давай, короткими перебежками вперед. Ты молодой! Давай!.. Прикрывайте друг друга. Прости, мне нечем вас прикрыть, патроны кончились.

      От его слов почему-то пахнуло пороховым дымом. У сладковато-душного этого запаха было одно замечательное качество, открытое Глебом еще в первой операции: он обладал наркотическими свойствами, притуплял чувство страха и в какой-то степени даже веселил. Особенно ярко это ощущалось, когда бой шел в здании и дым накапливался в коридорах и на лестничных клетках до какой-то особой кондиции. Легкий аромат его казался пустым и летучим; перенасыщенный же запах напоминал уже запах свежей крови…

      – Меня тут пригласили бороться с организованной преступностью, – сообщил Головеров. – Я отказался…

      – Почему? Ну почему вы от милиции нос воротите?

      – Да тут другое… Надо же привыкнуть, сделать движение. Помнишь, как ты первый раз объяснялся в любви? Рот откроешь – слова не идут.

      – Кто про что – вшивый про баню, – вздохнул генерал. – Кстати, о птичках, я тут разведку провел без тебя, почти все уладил с соседкой. Девчонка видная, да только стерва, думаю, ты тут и сам время не терял…

      Головеров вдруг с тоской отметил, что не исполнил своей неофициальной