Женщина в тени. Артем Тихомиров

Эй, уснула, что ли? – спросил Соколов.

      Инга отвернулась от окна и поглядела на него. В салоне «бумера», воняющем натуральной кожей, было темно. Свет уличного фонаря высвечивал половину лица мужчины за рулем. Это лицо пугало. Инга поняла, что в животе у нее нарождается взрыв.

      – Я не уснула, – сказала она.

      Стать как можно меньше. Втянуть голову в меховой воротник куртки. Сцепить руки на жестко сведенных коленях.

      Может быть, все обойдется.

      – Все, что я на тебя потратил, надо вернуть, – сказал Соколов, – но ты же оборвыш, что у тебя есть? На что ты спустила мои деньги?

      Все идет по второму или третьему кругу. Разговор не прекращается уже полчаса. Соколов нудно и тяжело объясняет ей, что между ними все кончено. Будто и так неясно.

      Однако новость о каком-то долге оказалась громом среди ясного неба. Инга еще не полностью осознала эту мысль.

      – Ты как все остальные, прожженная малолетка. Девятнадцать тебе?

      Инга кивнула. Она мечтала только о том, чтобы больше он к ней не прикасался.

      – И с какого времени ты этим занимаешься?.. – Соколов выругался, адресовав ей несколько уничтожающих эпитетов. – Как меня угораздило с тобой связаться, ведь на тебе пробы негде ставить! Четыре месяца! На что ты тратила мои бабки? Косметика, белье, шмотки поганые. Я подсчитал. Ты мне должна тридцать тысяч баксов. – Соколов закурил одну из своих мерзких сигарет. – Но сделаю тебе скидку, новогоднюю… Половину. Так что с тебя пятнадцать штук. Поняла?

      Инга смотрела перед собой, на пятно света от уличного фонаря.

      – Да. А ты всем так говоришь? Каждой? – спросила она.

      – Смотря кому.

      – Ну и кому еще говорил? – У Инги перехватило дыхание от страха.

      – Это не твое дело.

      Инга не могла взять в толк, как раньше занималась сексом с этим монстром, как ввязывалась в пьяные оргии, прикасаться к его телу…

      Полчаса назад все поменялось. Звонок на мобильник. Приказ придти туда-то и туда-то.

      Приказ.

      Теперь еще этот кошмар.

      – Я не собираюсь ради какой-то лохомотки бабками раскидываться. Раз ты не оправдала моих ожиданий, то плати. И вообще – тебе я сделал большое исключение. Другие платят по девяносто процентов. А тебе только пятьдесят, – сказал Соколов. – Подумайте еще! – Он покривил губы, разглядывая ее фигуру. – Шлюшка из стриптиза, из грязного клубишки, еще будет мне сказки рассказывать о своей верности! Да не знаю я, что ли, как ты живешь? Не знаю, думаешь, чем ты без меня занималась?

      Он выбросил сигарету в окно.

      – Есть и получше. Те, у кого все на месте.

      У Инги задергалась щека, она поднесла к ней руку в перчатке, потерла.

      – Есть и получше, – произнесла Инга, вспоминая его уверения в вечной преданности. Обычный пьяный бред. Изменяла она ему? Да, ничего не поделаешь. Деньги нужны были раньше, деньги нужны и сейчас.

      Может, она и шлюха. И даже, скорее всего, шлюха. Стриптизерши якобы не занимаются собственной продажей, но ведь это не аксиома. Кто-то занимается, если видит толстую пачку денег. У каждой из них свои проблемы, а многие проблемы решаются монетой, разве нет? Некоторые подружки Инги продают себя лишь с целью вырваться из этого дерьма.

      Но на ее памяти ни одна еще не вырвалась.

      Инга подумала о своих накоплениях.

      Пятнадцать тысяч долга этому подонку.

      Ее денег не хватит. Даже если она займет, если влезет в долги до конца жизни.

      Инга потерла щеку, сидя в тупом оцепенении.

      Это больше откупных сутенеру.

      – Пятнадцать штук – и ты свободна как ветер, – сказал Соколов. Он вытащил мобильник-«раскладушку», чтобы ответить на звонок. – Выматывайся, сука. Три недели срок. Найди, укради, роди. Три недели.

      Инга открыла дверцу «бумера», поставила ногу в сапоге с высоким каблуком на снег. Пушистая снежинка приземлилась ей на скулу. Девушка сощурилась правым глазом. На улице всего минус один градус, но ее пробрало до костей. Сжимая сумочку, Инга захлопнула дверцу. Соколов говорил с кем-то по телефону. Она перестала для него существовать.

      Не мешкая, Инга отправилась прочь, ступая по опасной наледи, что пряталась под свежим, еще не утрамбованным снежным покровом.

      Домой идти два квартала. Инга переставляет одеревеневшими ногами.

      Мимо машин, вдоль ограды, за которой с трудом просматривается двор. Высокие старые дома возвышаются с двух сторон. Кажется, их крыши вот-вот срастутся намертво краями.

      Соколов убьет ее, если «долг» не будет уплачен. Никаких переносных смыслов, все предельно ясно.

      Она встречалась с этим человеком, была его содержанкой, и ее не интересовало, чем он занимается по-настоящему. Теперь самое время подумать о своих перспективах.

      Дважды Инга видела его громил. Комичных до ужаса парней квадратных очертаний. Они держались позади него, словно привидения, и с ними Соколов