Из ворон в страусы и обратно. Анна Яковлева

царапнула неяркую Нилу: везет же некоторым.

      Впрочем, в мире нет совершенства – у новой знакомой не было и намека на талию.

      Пришедшая в следующее мгновение неожиданная, смелая мысль удивила саму Нилку: она их всех сделает. Всех переплюнет. Заткнет за пояс. Обойдет на повороте.

      Эта странная, взявшаяся из ниоткуда идея подчинила себе Нилу полностью… На целых три года…

      …К третьему курсу время, когда Нилка безвозмездно шила для подруг, прошло безвозвратно.

      К третьему курсу Неонила Кива уже знала себе цену и за определенную мзду строила лекала и кроила ткани для особо одаренных студенток. Плату брала в твердой валюте: консервами, сахаром и крупами.

      Правило не распространялось только на Бабич: в точности как когда-то в школе на уроках труда, Нила пахала за себя и за «того парня». Только тогда «парнем» была Тонька Белкина, а сейчас – Наталья Бабич – та самая девчонка с насмешливым голосом. Жили они в одной комнате, и Бабич без стеснения пользовалась Нилкиными талантами.

      Незаметно для себя Нилка обросла клиентами.

      – Не боишься? – намекали девчонки.

      – Чего мне бояться? Экзамен я сдам по-любому, – отбрехивалась Нила.

      Свой невинный бизнес особо не афишировала, и все было шито-крыто, пока Наталья не почувствовала себя обделенной.

      Случилось так, что во время сессии Нила зашилась в буквальном смысле и не исправила дефект на пиджаке, который конструировала Наташка.

      Дефект был в окате проймы, из-за него все изделие тянуло и морщило, и зачет Бабич не получила.

      В это самое мгновение у Натальи обнаружился талант в области далекой от пошива одежды.

      Вылетев из аудитории, Бабич отправилась прямиком к завучу по воспитательной работе, старенькой Юлии Валентиновне Варенцовой, и настучала на подругу – избавилась от всех конкуренток одним махом.

      От линчевания Нилку спасла телеграмма о смерти родителей.

      Оба задохнулись в пожаре, не приходя в сознание.

      …Хоронили за счет средств поселка и на пожертвования. Похороны были немноголюдными и тихими, только бабушка пронзительно вскрикнула, когда о крышку гроба сына застучала земля.

      Постройневшая Тонька заглянула на поминки с каким-то мачо – жгучим брюнетом, невесть откуда взявшимся в малороссийской глубинке.

      – Знакомься, это Алик, – представила Тонька мачо, – он из Адыгеи. Продает у нас помидоры.

      Алик доставал Нилке до пупка, что не мешало ему корчить плейбоя.

      Чуть пошловатый, развязный, он быстро понимал, когда нужно было держаться в рамках.

      – Зачем он тебе? – шепотом поинтересовалась Нила, когда джигит вышел во двор за малой надобностью.

      Тонька поразила подругу философичностью:

      – Я помидоры люблю.

      – Много помидоров вредно.

      – Мне – нет. С ним интересно. И потом, кто из наших способен сводить девушку в кафе или покатать на машине? И вообще я за смешанные браки и дружбу между народами. Вот возьму и женю на себе Алика.

      – Так он и разбежался жениться на тебе.

      – Раньше