Седьмая ложь. Элизабет Кей

понимаю твое желание, – кивнула я, и это была чистая правда. – Я не стала звать своих родителей к себе на свадьбу.

      – Вот именно, – заявил он.

      Вероятно, он не понял меня, решил, что наши родители похожи и мы с ним думаем одинаково, в то время как это было совершенно не так.

      – Потому что она больна, – продолжил он. – А я не уверен, что буду в состоянии терпеть все это в день собственной свадьбы, понимаешь? Если она там будет, это будет ее день, а не наш. Ты не представляешь себе, как люди реагируют на чужую болезнь. Стоит мне выйти с ней куда-нибудь, как все сразу же хотят поговорить про этот ее чертов парик, непрерывную тошноту и про диеты, которые излечивают рак. Это просто дурдом какой-то. Мне кажется, это ей нравится. Нравится быть в центре внимания. Думаю, оно придает ее жизни смысл. Придает смысл болезни. В общем, проще будет ее не приглашать.

      – Но она же твоя мать, – сказала я.

      – И что?

      Он уже вытащил из кармана телефон и отвлекся на кого-то еще где-то в другом месте.

      – Не можешь же ты не пригласить ее из-за того, что она больна, – проговорила я. – Она вообще в курсе того, что происходит?

      – Не исключено, – отозвался он без малейшей тени смущения в голосе. – Полагаю, в какой-то момент моя сестра могла что-нибудь ляпнуть.

      – И мать на тебя не обиделась?

      – Понятия не имею, – пожал плечами он. – Я не интересовался. Мы с ней не особенно близки.

      – Это жестоко, – сказала я.

      Он положил телефон на столик и провел пальцами по влажным волосам.

      – Не думаю, что ты имеешь право в чем-то меня упрекать, – заявил он, вытирая мокрую ладонь о диванную подушку. – Учитывая, что ты сама не пригласила своих родителей. И это моя свадьба, так что решать мне. А я не люблю больных людей.

      – Чего ты не любишь? – спросила Марни, которая вошла в комнату со стопкой бело-голубых керамических тарелок и столовым серебром в руках и услышала лишь обрывок последней фразы.

      Она поставила свою ношу на стол.

      – Я не пригласил свою мать, – сказал он.

      – Потому что она больна, – добавила я.

      – Что? – переспросила Марни и принялась раскладывать сначала ножи, а потом вилки. – Потому что она больна? Но разве это не та причина, по которой ее нужно пригласить?

      – Вот именно, – процедила я.

      – Нет, – отрезал Чарльз. В его тоне не было злости, как тогда, в прихожей, но он был твердым и решительным. – Это мой выбор, – продолжил он. – А я не хочу видеть ее на своей свадьбе. Я не люблю больных людей.

      – А что, если я заболею? – поинтересовалась Марни, расставляя по местам тарелки.

      – Это совершенно другое дело, – сказал он.

      Она посмотрела на меня и вскинула бровь, и, хотя вслух ни одна из нас не произнесла ни слова, нам обеим было совершенно ясно, что на самом деле никакой разницы нет. И тем не менее, хотя это заявление привело меня в ужас, думаю, Марни была скорее раздосадована. Теперь ей нужно было в срочном порядке менять план рассадки гостей.

      – Если ты действительно так считаешь, я сделаю