Город слепых. Андрей Валерьевич Голенищев

лась тьма. Вдалеке виднелся храм. Его купола потеряли прежнюю яркость, золото почернело. На белокаменных стенах здания даже отсюда можно было разглядеть множество трещин. Ночь вела за собой мрачные дождевые тучи. Яркие молнии вспыхивали в непроглядном мраке, а спустя еще шесть-семь секунд по округе разносился оглушительный треск и грохот, напоминая всем, кто истинный хозяин этого мира.

      На другом берегу реки стояли полуразрушенные здания. Рядом с ними находились сотни неизвестных юноше брошенных средств передвижения, грязных и ржавых. Справа же тянулись некогда величественные стены Кремля, которые соединяли башни через каждые двести шагов. В зазорах между мерлонами светились зеленые огоньки множества глаз, а из крепости на всю округу разносились звуки обвала строений в сопровождении кошачьего визга.

      Он решил устроить ночевку в храме, так как это было одно из немногих зданий, сохранивших крышу. Дорога была в ужасном состоянии, приходилось перепрыгивать огромные ямы и обходить непонятно откуда взявшиеся здесь валуны. За зданиями слева торчало несколько кранов, размером с тридцатиэтажный дом. Молодой человек целую неделю искал способ перебраться на ту сторону, но мосты на протяжении сотни километров были разрушены. На темно-синей воде реки просматривались черные нефтяные пятна. Юноша решил реку не переплывать, а поискать мост либо лодку, дабы перебраться на ту сторону и продолжить свой путь на запад.

      Через полчаса он уперся в обрушенный на шоссе мост. Храм располагался справа на излучине высокого берега реки и скрывался за обгорелыми деревьями. Молодой человек перешел дорогу и поднялся по лестнице наверх, где красовалась вывеска с названием «Храм Христа Спасителя», а также указатель на церковную лавку. Само здание стояло на трех ногах. Северный и восточный фасады выглядели хуже всего, и было не совсем понятно, как они до сих пор не обвалились. Аркатурный пояс скрывался в тенях всепоглощающего морока. Полуколонны имели сколы, будто от пушечных ядер.

      Вход закрывали три массивные железные двери (единственные части сооружения, более-менее выдержавшие проверку временем), которые одному человеку явно не под силу сдвинуть. Однако центральная дверь имела большую пробоину слева снизу. В ней он увидел мужчину: кожа белая, волосы черные и голубые глаза. Тот уставился на парня, показывая всем своим видом: «Что это за чудо-юдо тут явилось?» – в лохмотьях, грязный, живот уже практически врос в спину, даже взгляд казался исхудавшим. Слишком чужой для этих мест. На секунду мужчине почудилось, будто перед ним Бог в обличье юноши. Парень же не спешил приближаться, относился с опаской. Мужчина ему кивнул, а затем подозвал к себе на русском языке. Парень сплюнул, поправил рюкзак и пошел к пробоине.

      Внутри храма стоял запах ладана и свечей. Иконы и картины потеряли цвет, оказавшись на стадии исчезновения. Молодой человек долго всматривался в них, но так и не разобрался, какую историю ему пытаются поведать. По центральному залу ходили борзые; увидев незнакомца, они остановились и приковали к нему взгляды. Ни одна не двинулась, не залаяла. Мужчина махнул в их сторону рукой, словно прося прощения, а затем предложил юноше сесть на стул, сам же подошел к плите, взял заварочный чайник, налил из него в граненые стаканы и сел перед гостем.