Media Sapiens-2. Дневник информационного террориста. Сергей Минаев

жуем и киваем. Я понимаю, что Остапа понесло.

      – Выпьем за это.

      – Никитос, ты чего так быстро гонишь? – спрашивает Сашка.

      – Да настроение у меня хорошее. Чего, нельзя, что ли?

      Выпили. Я закурил, Сашка заказал себе еще сока.

      – У меня в связи с этим вопрос к вам как к этим… му… ме…

      – Медийщикам.

      – Во. Точно. Так вот, у меня, блядь, вопрос: а вообще в телевизоре реальные события показывают или вообще все чистая подстава?

      – Смотря что считать реальными событиями, Никита, – усмехаюсь я.

      – А взять, к примеру, теракт сегодняшний?

      – А фиг его знает… – Сашка покосился на меня.

      – Да вряд ли, – я отрицательно качаю головой, – хотя… хотя, конечно, федералы могли сами взорвать.

      – А для чего? – Никита вращает глазами. – Для чего они могли сами взорвать?

      – Ну, для того, чтобы ужесточить внутреннюю политику в стране, или для того, чтобы отменить выборы, обвинив кандидата от оппозиции в связях с террористами, – вслух размышляю я.

      В этот момент к нашему столу подходит Вадим, здоровается и садится рядом со мной.

      – Это мой коллега, Вадим, – представляю я его, – с Сашей вы знакомы, а Никита – это наш большой друг. – Никитос косится на Вадима настороженно. – Наш человек, – обращаюсь я к Никитосу, – занимается политтехнологиями на телевидении.

      – Аааа, – мычит Никитос, – пьешь?

      – Нет, спасибо, я за рулем, – отвечает Вадим и ерзает на стуле.

      «Подссывает Никитку-то», – отмечаю я про себя.

      – Ну, как хочешь, – Никитос снова разливает, – я вот чего хочу отметить. Телевизор смотреть, радио слушать невозможно стало. Везде одна политика. – Никита выпил, зачерпнул супа, подул на ложку и резким движением забросил ее содержимое в рот. – Я вот все-таки не пойму, бля, чего все кипешатся с этими выборами?

      – То есть как? – я отрезал кусок семги и отложил приборы, – чего тебе не понятно-то?

      – Да бля, – Никита доел суп и отставил тарелку, – суп нереальный. Я в том смысле, что бабло палят зазря на предвыборные компроматы. Вся же эта движуха бабла стоит. Я беру в расчет, сколько наша с вами комбинация стоила, и так умножаю это в размере страны. Я прикинул – это же бешеные бабки. Просто так берут и палят их.

      – Почему же просто так? – не понимаю я. – Это же борьба за электорат. Чтобы ты, Никитос, посмотрел телевизор и пошел на выборы голосовать за нужного кандидата.

      – А кому он нужен-то, этот кандидат? Тебе? – он показывает пальцем на Сашку. – Или тебе? – обращается он ко мне, – или ему? – тычит он в Вадика. – Или вот… Слышь, ты! – кричит Никитос официанту, – иди сюда.

      – Слушаю вас, – склоняется подошедший официант.

      – Вот ответь мне, только честно, – Никитос достает из бумажника стодолларовую купюру и машет ею в воздухе, – честно только, понял, бля? А насвистишь – по глазам увижу и нос сломаю! – Официант нервно кивает. – Вот скажи, ты на выборы голосовать ходишь?

      Халдей смотрит то на сто долларов, то на Никитоса, то на нас, соображая,