Непримиримые 1-2. Александра Сергеевна Ермакова

ания личности являются сад и школа. Да, именно они. Детские обиды оседают глубоко в сознании и оставляют отпечаток до конца жизни. Психологические травмы, нанесённые в этом возрасте, как правило, и становятся причинами трагедий и конфликтов личностей. Этого не избежать, ведь мы все разные, а живём в социуме.

      Вот только, если детсадовские ссоры, споры и обиды случаются потому, что не все дети умеют делиться или ещё не научились бытовать в коллективе, то школьные – куда страшнее и безжалостнее, ведь дети закрепляют умения быть хитрыми, подлыми, коварными, циничными. А если ещё при этом они сбиваются в группы, то такая стая может уничтожить не одну детскую душу.

      Вот так и я, приехав в пригород Петербурга с родителями, подверглась нападкам со стороны ребят, едва мне исполнилось десять лет. По крайней мере, это стало одним из самых ярких и жутких воспоминаний детства, которое легло в основу моего нового мира и устремлений.

      Жизнь поменялась в одночасье, и привычное осталось в родном городе. Теперь всё было чуждое и новое.

      В Олонце мама прошла первый курс химиотерапии, но потом ей рекомендовали клинику в Санкт-Петербурге. Моя семья могла бы снимать жильё, доходы отца позволяли даже купить недвижимость, но у бабушки и дедушки был домик в районе частных новостроек, где и решили остановиться, ведь сбережения могли пригодиться…

      Мама, как только врачи дали добро, сразу же начала проходить второй курс лечения, и поэтому все пребывали в угнетённом состоянии, несмотря на попытки переносить трудности стойко. Отец вовсю поддерживал маму, а мне хоть и было десять, но уже чётко понимала хрупкость жизни и крепость верного плеча. Изо дня в день смотрела, как угасает некогда красивая и весёлая мать, и как по вечерам отец, будучи уверенным, что все спят, один на кухне тихо рыдал и взывал к богу и его милости.

      Несправедливость… Её познала сполна, ведь потерять родного человека, который с рождения оберегал и дарил любовь, было нестерпимо больно.

      За что?!

      Часто себе задавала этот вопрос. Ответа так и не находила, и только страх потерять и отца не позволял отдалиться от семьи.

      Любовь… Остро ощущала нежность папы по отношению к матери, а ещё нехватку внимания, которым раньше баловали родственники. Нет, меня продолжали любить, только сейчас всё внимание было обращено к маме, и на единственного ребёнка времени уже не хватало, поэтому была предоставлена сама себе.

      Стойкость характера… Я верила до последнего, что семье это поможет, но увы, уже через пару месяцев после переезда в загородный дом бабушки и дедушки и борьбы за жизнь, родители проиграли. Мама умерла тихо. Ночью. А когда я проснулась, папа с бледным, осунувшимся лицом сообщил, что мамы больше нет.

      Отправил в школу, а сам занялся делами.

      Школа…

      В классе я до сих пор считалась новенькой, и поэтому подруг ещё не завела. Я и до Питера не особо славилась общительностью, а теперь так и вовсе забилась в кокон. Лишь поглядывала со стороны, как другие на переменках дурачатся, и молча завидовала мальчишкам и девчонкам, которые веселились, не задумываясь над превратностями судьбы.

      Правда, некоторых ребят уже знала в лицо. Они жили, как и я, в районе частных домов. Их видела часто, но они не стремились со мной заговорить. Даже скорее иногда одаривали снисходительными, а порой брезгливыми взглядами.

      Я честно не понимала, почему.

      Один мальчик особенно часто мозолил глаза. Нет, не специально. Он жил по соседству, поэтому его встречала чаще других. Белобрысый, прямоносый, долговязый, с необычными пасмурно-серыми глазами в обрамлении светлых ресниц. Вначале он показался милым, забавным и очень интересным.

      Окна моей спальни выходили на окна его комнаты, которая располагалась на втором этаже. Я не хотела, но иногда подсматривала, как он читал, бросал маленький мячик в стенку или слушал музыку, лёжа на постели.

      К нему часто приходили друзья. Между домами была оборудована незаурядная спортивная площадка, где они и играли, катались на скейтах, роликах, танцевали под музыку. Мир мальчика казался глубже, шире и полней. Настоящим, живым, ярким.

      Игнат, а его звали именно так, был таким талантливым, красивым, общительным, что прониклась к нему симпатией и втайне стала мечтать о знакомстве.

      Я не особо вдавалась в личную жизнь мальчика, но как поняла по разговорам и по обрывкам фраз, отец Игната и его мать постоянно ругались и были на грани развода. Миловидная блондинка с безумно красивыми глазами того же серого цвета, что и у сына, только в обрамлении бархатных чёрных ресниц. Она всегда была улыбчива, обходительна, вежлива, учтива. Часто намекала, что если мне не с кем общаться, можно обратиться к Игнату. Он старше всего на пару лет. Разница небольшая. Может, найдутся общие интересы…

      Она не напрашивалась в подруги к родителям, но когда случилось горе, первая из округи, кто сразу же предложил свою помощь. Папа и бабушка с дедушкой были в какой-то прострации и поэтому не отказались.

      Пока устраивали похороны, Амалия Юрьевна – так звали соседку – не раз повторяла: «Малышка, ты такая