Мужские откровения. Ирина Владимировна Сычева

Идут, хохочут, на ходу поправляют наспех накинутую одежду – в общем, всё, как всегда. Вылезаю из машины, что пристегнуть дочку на заднем сиденье в кресле.

      – Марусь! (так я зову жену) Что это за лохмотья на дочке? Ты почему её так некрасиво одела? Юбка какая-то плохо простиранная, футболка невнятная. Она же девочка!

      – Не дуйся, Олежка! Нормально ребенок одет. Просто они весь день на улице, к вечеру твоя дочурка похожа на чудо – юдо огородное! Так что – уж лучше в сереньком, чем в грязненьком…

      – Мне это не нравится! Я хочу, чтобы моя дочь ходила в красивой одежде. Бери тогда ей сменную одежду! Но жена, усердно кивая в знак согласия, меня уже не слышала – она на ходу убирала в жгут распущенные волосы и подмазывала губы, разглядывая себя в салонное зеркало.

      – Как я, ничего? – жена, улыбаясь, послала мне в знак примирения воздушный поцелуй.

      Я кивнул, думая про себя: ничего…и есть ничего. С кого я спрашиваю относительно внешнего вида дочери? Она сама – то в незаменимых джинсах и маечке с распродажи. Даже причесывается в машине… Ладно. Проехали. Вернее, поехали.

      – Вот торопишь нас вечно, а тебе ещё целых полчаса до работы! – сказала на прощанье беспечная жёнушка, вылезая из машины. Она работала недалеко от детского сада дочки, и дальше я уже ехал один.

      Всё, обязательная программа выполнена, начинается свободное плаванье. Теперь уже я заглядываю в обзорное зеркало и оцениваю свой внешний вид, после чего рулю к знакомому мне дому и терпеливо жду. Здесь уже не позвонишь – это не приветствуется. Моя женщина выходит, и я тут же делаю «стойку» – а как иначе при такой женщине? Невольно сравниваю её и жену. Небо и земля. Никакого намека на пошлость или плохой вкус. Шелковая блузка кремового цвета рубашечного покроя, прямая юбка чуть выше колен, волосы убраны в высокий хвост. Идет спокойно, неторопливо, с чувством собственного достоинства. Высокий каблук не мешает ей быть естественной и грациозной, будто он – продолжение ноги. Дыхание перехватывает! Садиться в машину, и мягко улыбаясь, говорит:

      – Привет! – И всё, я поплыл. Мне уже ничего не надо, только бы вот тут же, в кабине машины, обнять её.… Но сделать этого не могу – вокруг бурлит жизнь, и нас могут увидеть.

      …Наваждение быстро улетучивается, так как в машину, на заднее сиденье, протискивается её дочура Ника, премерзкая девчонка самого противного подросткового возраста, тут же засыпав заднее сиденье то ли чипсами, то ли ещё какой гадостью.

      – Миш, довезешь? Я в школу опаздываю. Проспала.

      Скрипя зубами (Была бы моя, я бы ей сказал. Миша, твою мать! Ничего себе, панибратство!), соглашаюсь. Инга (моя женщина) мягко, на мгновение кладет руку мне на колено. Взглядом она показывает:

      – Что поделаешь! Возраст!

      Остановившись у школы, и, не выдержав внутреннего сарказма, прорываю его наружу:

      – Ты из "Greenpeace" что ли? Челку в зеленый цвет покрасила? – ехидно спрашиваю я уже открывшую дверь девчонку. Это тебе за чипсы и Мишу!

      – Ширинку застегни, оратор! – мгновенно реагирует Ника и захлопывает дверь.

      Я машинально смотрю на ширинку, и понимаю, что меня обвели как лоха. Инга, наклонив голову вниз, беззвучно смеётся. Говорить что-то – глупо, я молча трогаю и до её работы мы едем молча.

      – Заеду в пять? – спрашиваю я подругу. Она кивает, я смотрю ей вслед, думая, почему такой красоте выдан довесок в виде такого противного дитяти. Если бы не она, я, наверное, уже давно сделал бы свой выбор.… Хотя нет, вру: лукавлю.… Всё сложнее и запутанней. Одна из главных причин, всё-таки – моя собственная дочь. Я очень её люблю и не хочу, чтобы она выросла вот такой…. И в этом многое зависит от меня. Да-с, дилемма…

      В пять встречаемся. Она свежа и прекрасна, будто бы и не было длинного дня. Мы едем на пляж, купаемся, потом долго любим друг друга в машине. Подвожу её домой. Перед своим домом долго придирчиво рассматриваю себя в зеркало и только потом иду домой.

      – Что долго? – приветливо спрашивает жена (блажен, кто верует!).

      – Ехал с объекта, да заехал искупнуться, жарко ведь очень! Май, а жара как в июле.

      – Молодец! Правильно сделал! Я тоже, едва вошла, душ холодный приняла, – сказала жена.

      – Папа! Папа! Смотри, что мне мама купила! – выскочила дочка в нарядном новом сарафанчике и кокетливо прокрутилась вокруг себя.

      – Исправляюсь! – примирительно сказала жена.

      – Молодец! – расплылся я в улыбке и долго кружил доченьку, которая радостно завизжала от удовольствия.

      …Я ещё неспешно ужинал на кухне, когда раздался звонок. Инга! Что-то случилось! Она никогда раньше не звонила в вечернее время. Я взял трубку.

      – Ника ушла из дому! Мы разругались, она сказала, что ненавидит меня и никогда домой не вернется! Я не знаю, что делать… – Инга тихо скулила в трубку. Моя Инга! Я этого вытерпеть не мог.

      – Жди. Еду, – коротко бросил я и кинулся собираться.

      – Что случилось? – спросила встревоженная Маруся.

      – Мне надо, – не стал вдаваться я в подробности и выскочил