Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации. Иван Саблин

«левый» и «либеральный» аспекты националистического дискурса многими в регионе воспринимались в экономическом, а не в политическом смысле и необязательно подразумевали создание по-настоящему представительного правления.

      Социальные и экономические компромиссы оказались недолговечными. Корейцы не получили автономии и в 1937 году подверглись насильственному переселению с Дальнего Востока. Буддисты-буряты столкнулись с религиозными преследованиями уже в 1920-е годы. Частное предпринимательство было заключено в жесткие рамки, а после отмены НЭПа в 1928 году практически ликвидировано. В ходе начавшейся в 1929 году коллективизации зажиточные крестьяне всех национальностей были раскулачены – как и повсюду в Союзе Советских Социалистических Республик (СССР). Но большевики продолжили осуществление своих государственнических националистических лозунгов. Внешняя политика на Дальнем Востоке стала опираться в первую очередь на имперские государственные, а не классовые интересы еще до 1925–1926 годов, когда построение «социализма в отдельно взятой стране» стало основным принципом Советского государства. В 1930-е годы Дальний Восток вновь стал чем-то вроде региона-«крепости», как и в Российской империи, где он представлялся русским национальным аванпостом во враждебном международном окружении[9].

ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ

      Начиная с III века до нашей эры многие государственные образования претендовали на отдельные части обширной территории, простирающейся от Байкала до Тихого океана: держава сюнну (хунну), корейское государство Когурё, тунгусско-корейское государство Бохай (Пархэ), киданьская держава Ляо, чжурчжэньское царство Цзинь, Монгольская империя и ее наследница империя Юань, а также китайская империя Мин. С XVII века эта территория была динамичным пограничьем, где сходились периферии Цинской и Российской империй. В Забайкалье, на территории между Байкалом и верхним Амуром, на протяжении столетий жили многочисленные буряты, дауры и другие монголоязычные, а также тунгусо- и тюркоязычные группы. Коренное население в низовьях Амура и вдоль Тихоокеанского побережья, от Чукотского полуострова до Кореи, было не таким многочисленным, но чрезвычайно разнообразным: здесь в начале XX столетия жили носители тунгусских языков (эвенки, эвены, удэгейцы, нанайцы, солоны, негидальцы, орочи, ороки, ульчи и другие), чукотско-камчатских (чукчи, коряки и ительмены), юкагирских, эскимосско-алеутских и языков-изолятов (нивхи)[10].

      Коренное население главным образом занималось скотоводством, охотой, рыболовством и оленеводством, в первую очередь для опеспечения своих сообществ, в то время как новоприбывших – корейцев, китайцев, а с XVII века и русских – привлекали сюда ресурсы, годившиеся на продажу, – женьшень, панты и трепанги, а также меха. Некоторые из новоприбывших занялись оседлым земледелием. Соперничество за ресурсы, в том числе за «налогообложение» коренных жителей, во второй половине XVII столетия вылилось в имперское

9

Подробнее об официальном отношении к региону в период Российской империи см.: Schimmelpenninck O.D. van der. Toward the Rising Sun: Russian Ideologies of Empire and the Path to War with Japan. DeKalb, IL: Northern Illinois University Press, 2001 (см. русск. перевод: Схиммельпеннинк О.Д. ван дер. Навстречу Восходящему солнцу. Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. М., 2009).

10

История Бурятии / Гл. ред. Б. В. Базаров. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2011. Т. 1. Древность и средневековье; Forsyth J. A History of the Peoples of Siberia: Russia’s North Asian Colony, 1581–1990. Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Крадин Н. Н. Кочевники Евразии. Алматы: Дайк-Пресс, 2007; История Дальнего Востока СССР с древнейших времен до XVII века / Отв. ред. А. И. Крушанов. М.: Наука, 1989.