Любовь леди Эвелин. Тина Габриэлл

кивнул, и Эвелин передала ему плащ. Дверь закрылась.

      Эвелин неловко стояла в комнате Джека, оглядываясь по сторонам. Тут все выглядело даже солиднее, чем в кабинете ее отца. Она отметила массивные полки, заставленные книгами по юриспруденции, и стопки дел, сваленные на столе из красного дерева. На полу лежал роскошный пушистый ковер с турецким узором. За столом был каменный камин, который как раз собирались разжечь, на каминной полке – бюст сэра Томаса Мора, одного из самых известных деятелей «Линкольнз инн», которому Генрих VIII велел отрубить голову за отказ признать короля верховным главой английской церкви.

      – Я как раз собирался сегодня к вам зайти, – сказал Джек. – Хотел убедиться, что все в порядке. Как отец?

      – Хорошо. Встал раньше меня и сейчас читает лекцию в университете.

      Джек шагнул ближе и коснулся забинтованной руки Эвелин.

      – А как вы? Болит рука?

      Ее сердце забилось быстрее от прикосновения его пальцев.

      – Уже меньше.

      – Вы принимали настойку опия, как посоветовал доктор Мейсон?

      Эвелин наморщила нос.

      – Нет, терпеть ее не могу. От нее у меня мысли путаются.

      Губы Джека чуть дрогнули.

      – А многие находят такое воздействие весьма целительным, хотя я ничуть не удивлен вашей неприязнью к этому снадобью. Вы всегда любили думать.

      Эвелин выпрямилась.

      – Вы собираетесь все время напоминать мне о прошлом?

      На губах Джека играла легкая улыбка.

      – Почему бы и нет? Вы ведь сами сказали, что ваши воспоминания обо мне по-прежнему яркие.

      Ее щеки залила краска.

      – Мистер Хардинг, я…

      – Просто Джек. Вы всегда называли меня так.

      – Да, но это было много лет назад, когда…

      Джек поднес руку Эвелин к губам и поцеловал ее пальцы. Ее сердце заколотилось. Его губы требовательно и в то же время нежно коснулись кожи. Он поднял голову, и его зеленые глаза блеснули. Сквозь наполовину раздвинутые шторы струился солнечный свет, озаряя его лицо, и Эвелин поразило его необыкновенно серьезное выражение.

      – Я был в ярости от того, что вас ранили, – сурово произнес он. – Поймай я нападавшего, отколотил бы его как следует.

      Эвелин с трудом сглотнула. Смущенная пристальным взглядом Джека и необычно серьезным тоном его голоса, она отвернулась и подошла к большому окну.

      – Я хотела поблагодарить вас за помощь. Вы сделали намного больше, чем требовалось от вас…

      Большая рука Джека коснулась ее плеча.

      – Пожалуйста, Эви. Но скажите, почему вы здесь?

      Эвелин обернулась и подняла голову, чтобы взглянуть Джеку в глаза, так близко он подошел. Она не сомневалась, что он знает правду, и не стоит пытаться усыпить его выражениями благодарности, пусть даже они и искренние.

      – Отец передумал и согласился, чтобы вы взяли дело мистера Рэндольфа Шелдона, – выпалила Эвелин.

      – Правда?

      – Да, – чуть слышно произнесла она. Ее голос внезапно охрип.

      Джек сделал шаг ближе. Стоя