Буквы (сборник). Данияр Сугралинов

в неизвестном направлении.

      – Так просто? А чем мотивировал?

      – Переездом в другой город.

      – Обалдеть! Работа же у него была, как говорится, «не бей лежачего», квартира, авто, бабы, все дела… И куда он переехал?

      – В какой-то Мухосранск.

      – А что там? Родина его, что ли? Предки?

      – Родина его – город-герой Москва.

* * *

      Самым сложным было изобразить восторженный голос:

      – Мама! Можешь меня поздравить! Я – студентка!

      Конечно, мама не сдержалась и заревела от счастья прямо в трубку:

      – Доченька, умница ты моя, надежда и опора…

      Конечно. Всегда была отличницей, любимицей преподавателей, и путь её, казалось, будет светлым. Все знали, что Настя будет учиться в Москве. А где же ещё? Мать взяла кредит в банке, «чтобы было, на что Настеньке до Москвы добраться, и на первое время, на учебники те же…» Сбережений в семье никогда не было. Отец лет восемь лет назад утонул, с тех пор мать тянула и Настю, и полоумного Костю.

      – …Учись хорошо, лекции не пропускай, допоздна не гуляй… – мама всё говорила и говорила.

      Настя поддакивала и с трудом сдерживала ком в горле. В институт она не поступила: не хватило пары баллов. Хорошо хотя бы, что за квартиру заплатила за два месяца вперед: как раз время найти работу.

      – … А там, глядишь, и нас с Костей к себе заберёшь… – понадеялась мама.

      Прошло полтора месяца. Настя устроилась официанткой в забегаловке. Проснуться в пять утра, привести себя в порядок, сорок минут на электричке, ещё час в метро и на автобусе. И к девяти надо быть на работе. Двенадцать часов на ногах. Не дай Бог, что-то разбить или обидеть клиента. Ноги опухли, на них проступила венозная сетка.

      После вычета штрафов из зарплаты осталось сто девяносто пять рублей. Меньше, чем ушло на проезд. И осень уже. И хозяин квартиры «тактично» намекнул на приближающийся срок квартплаты: «Настя, ты учти, день просрочки – вылетишь сразу же…» Колготки порвал, гад.

* * *

      Тишина и неяркий свет. Тишина сменила привычный перестук колес поезда. Фонарь на перроне осветил половину купе. Мирон проснулся и взглянул на часы: четверть четвёртого.

      На верхней полке обеспокоено завозился попутчик. Мирон выглянул в окно и чертыхнулся: это была его станция.

      В дверь постучали:

      – Ясный, стоянка – три минуты.

      Мирон накинул куртку, взял собранную с вечера сумку, мысленно попрощался с соседями по купе и направился к выходу. В тамбуре кивнул зевающему проводнику:

      – Счастливо.

      – Счастливо.

      Всегда так. Какой фразой прощаешься, той и ответят. То ли ленятся, то ли… Чёрт их знает.

      Ясный встретил его прохладным ветром. Мирон поёжился и закурил.

      – Такси надо? – спросил невысокий плотный кавказец.

      – Надо. В гостиницу. Ближайшую.

      – А у нас всего одна, – усмехнулся таксист. – Поехали.

      В салоне «Волги» тепло и уютно. Фонари не горели, так что единственным освещением в городке были мелькавшие окна