Ио, мой Ио. Татьяна Томах

.

      – Мам. – Она сонно приоткрыла один глаз. – Сегодня можно не учиться?

      – Лень – один из самых скверных пороков, девочка.

      Агата знала наизусть все оттенки маминого голоса. Этого можно было не слушаться.

      – Не порок, а двигатель. Прогресса, – заявила она, спрыгнула с кровати, закачалась на одной ноге, нашаривая второй тапок.

      – С днём рождения, дорогая. – Мама обняла Агату, легонько похлопала по спине. – Подарок на столе.

      – Спасибо, ма. А можно сегодня покататься на Мэнни?

      – Про вездеход говорят не «на», а «в».

      – А про мамонта?

      – Агата, использовать для транспортного средства эмоциональную матрицу депрессивного мультипликационного героя крайне небезопасно. Выбери другой вездеход.

      – Да, мам.

      Нетушки. Мэнни – самый лучший, его придумал Карл. И ещё нашел для Агаты старый мультик про смешного и немножко грустного мамонта. Что, не бывает так, чтобы одновременно и смешной, и грустный? Ещё как бывает. Например, сам Карл.

      Карл, как всегда, работал с Софьей в лаборатории.

      – Доброе утро, Агата, – ровным голосом сказала Софья, не отрываясь от своих чашечек Петри. – Хочешь конфету?

      – Соглашайся, – посоветовал Карл, подмигивая из-за её спины, – лучший экспериментальный образец. Леденец с зубами, кто кого укусит раньше.

      – Старая шутка, – фыркнула Агата, но всё равно улыбнулась. И взяла у Софьи конфету. Сегодня попалась лимонная.

      Позавтракала Агата в саду. Украдкой от мамы сорвала почти созревший помидор. Помидоры, правда, были и в салате, но с ветки-то – вкуснее. Скормила рыбкам в пруду половину бутерброда. Карпы поднимались со дна, почти не двигая хвостом, огромные, тёмные, как доисторические динозавры, и плотоядно смотрели на Агату выпученными глазами.

      После завтрака мама заторопилась в переговорную – открывалось окно, можно было поболтать с тетей Ирой. А Агата, радуясь отсутствию уроков, побежала в зоопарк к Веронике Андреевне. Помогла кормить птиц, поиграла с крольчатами. Крольчата были смешные и пушистые, сначала сидели смирно, испуганно прижав ушки, а потом привыкли к гостье. И скоро уже носились вокруг, сталкиваясь друг с другом и взбрыкивая длинными ногами. Агата просидела бы с ними весь день, но её ещё ждал Мэнни.

      Карл в очередной раз объяснил, как обращаться с вездеходом и что делать, если он вдруг остановится.

      – Да, знаю, знаю, – нетерпеливо перебила Агата, упаковываясь в защитный костюм. – Ты это уже всё говорил.

      И они поехали. Через страшно шипящий шлюз, через полутёмный, тревожно моргающий красными лампочками коридор.

      На поверхность.

      – Ух ты, – восхищённо сказала Агата. Она так и не смогла привыкнуть к тому, как это красиво. Умница Мэнни остановился, максимально открывая для обзора свой купол.

      Агата замерла, затаив дыхание.

      Странно, если бы её попросили рассказать, что здесь такого, она бы не сумела.

      Песок и камни. Рваные изломы кратеров. Глубокие сиреневые тени, нежно-алое сияние. Бесконечная равнина, уходящая к горизонту. Тишина. Воздух.

      Воздух в Агатином скафандре был совершенно тот же, что и раньше, на станции.

      Но Агата как будто чувствовала ветер, играющий с рыжей мерцающей пылью – губами, лёгкими, кожей. Как будто сама превращалась в этот ветер и летела, поднимаясь выше и выше над крошечной песчинкой вездехода – крылатым, невесомым и всесильным существом…

      Карл, наверное, чувствовал то же самое. Потому что молчал вместе с Агатой, долго вглядываясь в горизонт.

      И только на обратном пути, оборачиваясь, сказал:

      – Самая красивая пустыня, которую я видел.

      – А ты много видел пустынь?

      – Не хихикай, девочка с Марса. Ты уж точно не видела ни одной, кроме этой.

      Карл мечтал о путешествиях. Но так вышло, что он почти ничего не увидел на Земле из того, что хотел. Потому что не смог отказаться от самого лучшего и далёкого из всех возможных путешествий.

      Но он ещё собирался вернуться. И посмотреть то, что не успел.

      Наверное, Агата могла бы назвать Карла самым лучшим другом. Не считая Мэнни, конечно. С Карлом было интересно поболтать и поиграть. Он знал тысячу разных шуток и историй. И хотя иногда повторялся, это всё равно было смешно. Но самое классное, с ним можно было вот так просто сидеть рядом и смотреть на что-нибудь красивое. Например, на пустыню Марса. И не говорить ни о чём. Наверное, это и есть признак настоящей дружбы.

      Засыпая, Агата подумала, какой здоровский получился день. Почаще бы были всякие праздники.

      Она ещё не знала, что это последний такой день. Безмятежного Агатиного детства.

      Счастливого и ненастоящего.

* * *

      – Агата, – торжественно сказала мама. – Вчера тебе исполнилось четырнадцать лет. Теперь ты совершеннолетняя.