Теория Гайи. Максим Шаттам

в жизнь природы, начавшееся всего два столетия назад, идет с такой головокружительной скоростью, что я могу утверждать – планета уже на пределе. Необходимо принимать срочные меры. Но речь идет уже не об охране окружающей среды.

      Речь идет о выживании человечества.

      2

      Оставив машину на стоянке, трое ученых взяли дорожные сумки и пошли к главному входу в аэропорт.

      – Я собирался впопыхах. Надеюсь, нам выдадут полотенца, – пошутил Бен.

      – Кстати, а что тебе посоветовали взять с собой? – поинтересовался Петер.

      – Теплую одежду. Сказали, что работать будем где-то в горах.

      – Мне сказали то же самое.

      – А мне нет, – вмешалась Эмма. – Мне велели взять легкую одежду для жаркого климата и удобную обувь, потому что придется много ходить.

      – Я потребую, чтобы нам дали хотя бы минимум информации, прежде чем ты уедешь, – решительно заявил Петер. – Нельзя же просто взять и отправиться на другой конец света, не получив никаких объяснений!

      Эмма видела, что муж нервничает. Она изучала его уже почти пятнадцать лет и знала каждую его интонацию, каждый жест и взгляд. Эмма называла это «второй любовной фазой». После знакомства и страсти («первой фазы») начинается следующий период, когда, чтобы сохранить отношения, нужно по-настоящему изучать другого человека и научиться любить его, не становясь навязчивым. Это самый сложный этап: постоянный контакт с другим человеком приводит к тому, что вы сначала расслабляетесь, а потом начинаете раздражать друг друга, если только не будете постоянно работать над собой. Эмма привыкла анализировать все, с чем имела дело. И это помогало сохранять их семью, делало их единым целым и у многих вызывало зависть.

      Невысокий полный мужчина лет сорока, со светлыми, безупречно уложенными волосами, в очках в тонкой оправе, поджидал их у стеклянной двери. Он был в спортивной обуви, свитере и вельветовых брюках и потирал замерзшие руки.

      – Франсуа Жерлан, из Европейской комиссии, – представился он. – Будем знакомы.

      Они обменялись рукопожатиями, и Бен указал на свою машину:

      – Могу я ее здесь оставить?

      – Давайте ключи, я попрошу переставить ее на другую стоянку. Ну что вы, никакого беспокойства! Мне самому не по душе вся эта таинственность, но будьте уверены, на это есть причины. Мы еще обо всем поговорим, у нас будет достаточно времени в самолете. А сейчас график поджимает, нужно торопиться… – Он взглянул на Эмму: – Особенно вам, доктор.

      Вслед за Жерланом они вошли в здание аэропорта.

      – Если я правильно понял, моя жена покидает Францию, а мы едем в Пиренеи? – спросил Петер.

      – В Пиренеи, совершенно верно! Я потрясен вашей сообразительностью. Вчера вечером я только упомянул юг Франции и сказал, что мы будем работать в горах… Что касается вас, доктор Де Вонк, – добавил он, обращаясь к Эмме, – тут все несколько сложнее. Вообще-то, вы не покидаете владений Франции, но… Вы все поймете в самолете. – И, улыбнувшись, добавил: – Наверное,