Метро 2033. Дворец для рабов. Светлана Кузнецова

лишь хорошенько подумать, и разберешься.

      После включения нескольких тумблеров загорелось еще больше датчиков и зеленых лампочек. Тим покрутил колесико настройки, надел наушники и тотчас убавил звук – шипение слишком сильно ударило по ушам. В тот момент, когда он начал выставлять частоту, на которой работали поселковые рации, по полу прошла вибрация. Всего мгновение понадобилось на то, чтобы сорвать наушники и обернуться, но Тим все равно едва не опоздал.

      Когтистая лапа пронеслась в миллиметре от горла. Не отклонись Тим машинально, уже захлебнулся бы собственной кровью. Еще мгновение потребовалось на то, чтобы выхватить пистолет. Два выстрела ушли в темный коридор за спиной твари, кажется, там кто-то взвыл. Волкодлак отпрянул, испуганный громкими звуками, и Тим выхватил из-за голенища длинный нож. Левой он пользовался не слишком хорошо, но перекладывать его в правую руку, выпуская из той пистолет, не решился – метнул, как уж получится, и совершенно неожиданно пронзил глаз твари. Волкодлак взвыл, попытался достать убийцу когтями, но вместо этого рухнул вперед, зацепив пульт и ручки настройки.

      В груди у Тима похолодело, а желудок скрутило. Он совершенно не испугался, когда волкодлак напал, сражался, испытывая азарт и даже нетерпеливый восторг от схватки. А сейчас весь покрылся холодной испариной от одной лишь мысли, что тварь могла повредить ценную аппаратуру.

      В наушниках забулькало, сквозь шипение прорезалось несколько отрывистых, каркающих звуков, и Тим немедля вцепился в них, словно утопающий в трясине – за чудом подвернувшееся под руку бревно.

      – Где вас черти носят? Кай, ты сдурел совсем?! – неожиданно отчетливо спросил чей-то низкий, приглушенный расстоянием голос, совершенно не похожий на негромкий бас Колодезова или тенорок Яшки либо Григория, обычно дежуривших у радиоточки. Да и о том, кто такой Кай, Тим не имел ни малейшего понятия, если, конечно, не вспоминать детскую сказку про Снежную королеву.

      – Тс-с… – донеслось в ответ, и мелодичный баритон с явно издевательскими интонациями проронил: – Прохор Анатольевич, поимейте-таки совесть и не засоряйте эфир. Вы орете даже не как потерпевший, а так, что нас из Полиса слышно. Если вы лучитесь желанием разбираться с тамошними безопасниками – исполать. Но вот мое имя всуе поминать совершенно незачем.

      Тим стоял ни жив ни мертв, абсолютно не понимая, кого слышит и где эти кто-то находятся. В голове молоточками стучащей в висках крови колотилась одна-единственная мысль: «Не одни – не одни – не одни…» После катаклизма выжившие не стали искать соплеменников, совершенно не сомневаясь в разрушении других городов и превращении Москвы в радиационный могильник. Да и не до других им было, сколь бы цинично это ни звучало: следовало налаживать собственный быт, не откатиться к первобытно-общинному строю, сохранить хотя бы прикладные науки и не забыть истории собственной цивилизации. На последнюю Колодезов возлагал особые надежды, полагая, что люди,