Наше счастливое время. Кон Джиён

вешать… – поддела я, прыснув от смеха.

      Он был ошарашен, словно ни разу в жизни не встречал таких как я. Одновременно в его взгляде можно было прочитать интерес и даже симпатию к столь нахальным особам. Такие эмоции обычно испытываешь к совершенно незнакомому, диковинному, но приятному объекту. Однако к интересу примешивалась и тоска – рано или поздно придется отпустить дивную красотку. Ведь именно так обычно происходит, когда загорелый, остриженный под ежик деревенщина в растянутой майке встречается с не ведающей смущения дерзкой сеульской гордячкой в туфлях с черным бантиком и белых кружевных носках. Скорее всего, это было недалеко от истины…

      Тогда я действительно раздумывала о том, чтобы попробовать встать – хотя бы одной ногой – на дорогу его жизни. У меня возник соблазн использовать его в качестве крепкой опоры, которая положит конец моему сумасбродству. Как будто после слякотного двора снять грязные ботинки и, наступив на гладкий и ровный камень, одним махом вскочить на блестящий, чистый и сухой деревянный настил мару[5]. На что-то крепкое и надежное, как стрела, у которой есть верная цель… Признаться, все это манило, мне хотелось равновесия… Однако его улыбка выглядела чересчур робко. В глубине души я заподозрила притворство, но мне все равно хотелось верить его словам. Хотя нет, скорее всего, не так… Вероятно, я так хотела поверить, что изо всех сил пыталась убедить себя: «Ну давай же, в последний раз, в самый последний раз попробуй довериться…» Сказать по правде, я не была столь консервативна, чтобы считать проблемой его прошлые похождения, к тому же его «послужной список» никак не мог нанести мне ущерба, ведь вряд ли меня можно было назвать чистой и непорочной. Во время учебы во Франции у меня была связь с несколькими парнями, с каждым чуть более месяца. Так что я не имела ни малейшего повода корить его за то, что он бросил свою подругу, чьи разбитые костяшки на загрубелых руках совсем не гармонировали с ее лицом. Нет его вины и в том, что он собирается жениться на девушке, учившейся за границей так называемому искусству, по возвращении открывшей благодаря маминым связям персональную выставку и получившей место штатного преподавателя в одном из сеульских университетов, который финансировало наше семейство. На мой взгляд, его поведение нельзя было назвать странным или аморальным. В моем окружении все относились к браку подобным образом. Однако я не могла выйти за него.

      Я в очередной раз убедилась в том, что не смогу пойти на этот шаг. Так же, как это было и с первым мужчиной, который наверняка запомнил меня рыдающей среди людского потока на перекрестке и кричавшей: «Уходи! Уходи и больше не появляйся в моей жизни!» Вместо: «Я так тебя люблю! Люблю больше всего на свете!»

      Из-за разочарования, что опять не смогу заполучить подданство в королевстве, созданном моей семьей, я вновь стала напиваться до чертиков. Но не из-за той женщины. У несчастья всегда есть причина, а печаль возникает из-за несправедливости. Улицы переполнены несчастными людьми, бедными жертвами, и чья-то

5

Деревянный настил в виде террасы у входа в дом.