Наше счастливое время. Кон Джиён

жуткой несправедливости к торжеству правды (в дальнейшем ей, конечно, предстоит встреча с Ли Монрёном[9]), то кандалы Юнсу сейчас, на пороге XXI века, меня шокировали.

      – Что, даже когда спит?

      – Да… Поэтому для смертников поспать с вытянутыми руками – предел мечтаний… Иногда некоторые неловким движением во сне повреждают себе запястья…

      После вынесения смертного приговора, бывает, по два – три года так мучаются и умирают…

      – А как едят?

      – Палочками не могут, поэтому прямо из миски; если же сидят с сокамерниками, то те могут перемешать им всё с рисом, и тогда кое-как ложкой съедят… Юнсу, оказывается, пятнадцать суток в карцере был, а там и тени человека не увидишь. Руки скручены за спиной, поэтому им приходится есть по-собачьи. Так и говорят – «собачий корм»… Сейчас, похоже, все еще прийти в себя не может. Бывает, узники даже в туалет по-нормальному сходить не могут, и тогда всё в штаны… и так две недели кряду…

      Я невольно вздохнула. Хотелось воскликнуть: «Неужели по-другому нельзя?!» Но я удержалась. Незнание – это одно, а знать, да еще и видеть все это – совершенно другое. На душе стало как-то гадко, словно я одной ногой оказалась на пороге места, где не хотела находиться…

      – Выходит, он совершил убийство? Сам же признался… Кого он убил? И почему пошел на это?

      – Не знаю.

      Ответ ее был настолько кратким и категоричным, что я даже засомневалась, не ослышалась ли я.

      – Как он убил? Сколько жертв?.. Про него ведь писали газеты, правда?

      – Я же сказала, не знаю! – решительно отрезала тетя.

      Я оглянулась на нее: она смотрела на меня так, словно я спросила какую-то нелепицу.

      – Как это не знаешь? Ты же член религиозного комитета сеульского следственного изолятора… И уж наверняка перед тем, как написать ему, разузнала, что случилось…

      – Сегодня я впервые увидела этого юношу. Послушай, Юджон! Это была первая наша встреча. И все! Когда один человек только встречает другого, разве он устраивает ему допрос с пристрастием: давайте, чего успели натворить такого, как оказались тут? Нет ведь… Если он захочет с тобой поделиться, просто выслушаешь. Для меня он таков, каким я узнала его сегодня… – ответила она бескомпромиссно. Внутри меня вновь что-то дрогнуло. Внезапно мне пришло в голову, что она и правда святая…

      – Поехали, зеленый. Высади меня на перекрестке, у станции метро. Вечером я позвоню, – произнесла тетя и вышла из машины.

Синий блокнот 05

      Несчастья посыпались градом. Как-то, вернувшись из школы, я увидел, что Ынсу сидит весь зареванный и белый как бумага. Я стал допытываться, что случилось, а его вдруг вырвало.

      – Отец заставил меня выпить какую-то гадость… Теперь все время тошнит.

      Я зашел в комнату. Пытаясь влить в Ынсу пестициды, папаша, видимо, уронил бутылку и пролил содержимое. Теперь в комнате стояла страшная вонь.

      – Лучше б сам подох! Если так хочешь смерти, то первый и подыхай! – закричал я.

      Похоже, мой рассвирепевший вид заставил отца оторваться

9

Возлюбленный Чхунхян.