Пронзительная жизнь. Маргарита Ронжина

освоиться, чтобы убедиться, что ребенок вошел в свое состояние “долгого сна”, как она научилась подгадывать, и можно надеяться на 3-4 часа безмятежных посиделок. Прошло не так много времени, а насколько непривычной, безликой Саше казалась эта обстановка. Белоснежный зал, люстры, нечто между пошлятиной и новым видом роскоши, скатерти, салфетки, наипрозрачнейшие бокалы, бесплатная вода на столе. Подруги выбрали безвкусное в своей изящности заведение.

      – А я и говорю: дура! – донеслось до Саши, и она повернула голову на визгливый звук. Две дорого одетые девушки обсуждали третью, по всей видимости, подругу. Говорившая продолжила:

      – Вот скажи мне, что он может ей дать? Работает простым руководителем отдела продаж, зарабатывает не больше двух сотен, ну куда с таким, только на квартирку в Митино еле хватит. А она заладила про любовь.

      – Пройдет эта любовь, как пить дать. В нищете наша принцеска долго не сможет, любовь в шалаше быстренько пройдет – с глубокомысленным видом сказала вторая. – Но то, что он красивый – это да. И любовник, вероятно, хороший.

      – Ну… потрахаются и разбегутся, – с листом салата и лососем во рту резюмировала первая.

      Наконец, начали появляться Сашины девчонки – все вместе, со смехом, восклицаниями, объятиями и приветствиями, шуршащими пакетами из Детского мира – будто встретились сначала там, чтобы выбрать красивые подарки, примерно одной и той же ценовой категории, которая называется – не ударить в грязь лицом. Они целовали Сашу, крепко прижимали к себе, обдавая цветочными, пряными и мускусными нотками, внимательно разглядывали ее, будто хотели обнаружить нечто особое, наклонялись к ребенку и прижимали наманикюренные руки к груди, понижая голос, чтобы не разбудить младенца единичным резким выкриком. Подарки поставили на диванчик рядом с Сашей, но только она потянулась их развернуть, как всех четверых унесло вихрем разговоров, выбора блюд и напитков, комплиментов:

      – Ты выглядишь потрясно! – заметила Наташа. – Почти и не поменялась с рождением ребенка.

      – Материнство тебе очень идет, – ласково и очень искренне улыбалась Яна. И глаза у нее были все те-же, понимающие и дружелюбные. А может, она поймет, подумалось Саше.

      – Шикарная туника, я на тебе раньше не видела! – а это Вика – главная шмоточница, визировала все новинки брендов на подругах. Она уже окинула взглядом новую бежевую сумочку Jacquemus у Наташи и ботинки челси Chloe на Яне.

      Саша уже сама мельком оценила внешний вид трех девушек, отмечая новые покупки – или подарки – невольно сравнивая их со своей одеждой. И, к сожалению, не в свою пользу. То есть сейчас да – ее образ соответствовал дороговизне места и уровню подруг, но вот сможет ли она поддерживать его в ближайшее время – уже следующий вопрос.

      Видимо, от ставшего раньше таким обыденным и привычным, навыка оценивания так просто не избавиться. Да и надо ли? Саша была такой же, как они. Впервые за 3 месяца она была в своем кругу.

      У них было все, но они об это не знали. Они были недовольны всем на свете, даже самой ерундовой мелочью. Они хотели и опровержения извне, что все их страдания пусты и в конце концов – пройдя определенную, прекрасно контролируемую преграду – все будет хорошо, и возвышения силы своего духа, который помог все “пережить”. Чтобы окружающие в порыве восклицали: сильная женщина!

      Они поддавались модному веянию, болезни, под названием “more and more”.

      Их шатало из крайности в крайность и это зависело от настроения, от того, перед кем они распускали хвост (обычно перед инстаграмскими друзьями, нынешними пассиями бывших, далекими одноклассниками) или зажимались, в стремлении вызвать жалость и вытянуть побольше выгоды (у кого-то родители, преподаватели вузов или те, кто были им полезны). Они хотели вытянуть more and more.

      Больше, больше – вот современный девиз любой мало-мальски привлекательной девушки от 14 лет. Больше и новее айфон, больше одежды известных брендов, иногда из винтажных шоурумов, больше денег на развлечения, комфортную жизнь в столице и за границей, больше мужчин, которые борются за их сердце, больше свободного времени, чтобы жить так, как они хотят – очень в духе времени – больше успеха, известности, медийности, больше доказательств, что жизнь наполнена смыслом.

      “Мы все жадные, – внезапно подумала Саша, – только мы этого не понимаем. Не осознаем, где стоп. Даже не так – мы не знаем, как остановиться и жить полноценной жизнью, не ощущая себя изгоем, тряпкой или голимой беднотой.”

      Она отметила в подругах, как и раньше в девушках за соседним столом, отличительную черту, которая была характерна свободным девушкам – чрезмерную ухоженность. Это зависело не от наличия/отсутствия ребенка, работы, а скорее от желания, жизненной легкости, что почти всегда равнялось отсутствию серьезных проблем; денег, чтобы посещать косметолога, стилиста, маникюриста и так далее; необходимости выглядеть определенным образом, чтобы влиться в тусовку, войти в клан.

      –Ну что, девчонки, надо выпить. Такой повод как-никак! – воскликнула Яна, заказывая бутылку шампанского. – Бокалы на четверых, – все тому же официанту.

      – А Саше нельзя. Правда, ведь? – обернулась Наташа,