Золотые цикады сбрасывают кожу. Анатолий Стрикунов

мальчишка лет семи, в клетчатой курточке цвета «кофе с молоком», фиолетовом спортивном костюме и кроссовках. В руках пацан держал продуктовый пакет. Он вприпрыжку направился к школьнику, копавшему яму на газоне под окнами. Юный энтузиаст усердно орудовал лопатой и заметил своего товарища только когда тот подбежал.

      Рядом с ямой лежал небольшой бетонный столбик. Пацан с пакетом вскочил на него и замахал рукой, словно моряк увидавший землю:

      – Салют! Альбертик!

      Самурай заставил себя нарисовать портрет мальчика из магазина: слегка курносый нос, припухлые губы, волосы светлые, серо-зеленоватые глаза, немного похож на девчонку. Но линия подбородка и чуть откинутая назад голова говорят о мужском характере пацана.

      Альбертик медленно разогнулся, вытер пот со лба:

      – Леш, скоро выйдешь?

      Вместо ответа Лешка заторопился к своему подъезду, обогнал медленно поднимавшуюся по ступенькам старушку:

      – Здравствуйте.

      Старуха не ответила.

      Последовавшие за этим события приятно удивили Вову.

      Мальчик вызвал лифт, вошел в кабину и стал дожидаться попутчицу. Створки лифта время от времени делали попытку закрыться, но Лешка поставил ногу и, наталкиваясь на кроссовку, они вновь и вновь откатывались на прежний рубеж.

      Когда старушка приблизилась к лифту, пацан убрал ногу, створки захлопнулись, а бабушка стала яростно бить своей палкой по дверцам лифта.

      Самурай радостно гоготнул. Вид почтенной дамы, матерящейся и колотящей клюкой, поднял настроение.

      Вова не мог знать, что стал невольным свидетелем затяжной войны между поколениями. Пенсионерка постоянно гонялась за мальчишками, игравшими в футбол под ее окнами. Один раз проворная старушка даже ухитрилась огреть Лешку сучковатой палкой.

      Сегодня удача изменила даме. Пенсионерка долго колотила клюкой по дверцам, а когда кнопка погасла, протянула руку, чтобы нажать ее. Но та вновь загорелась.

      «Неужели маленький негодяй продолжает издеваться над пожилым заслуженным человеком?» – изумилась старуха. Она приложила ухо к дверям лифта. Через равные интервалы слышались удары – где-то на одном из этажей дверцы не могли закрыться.

      «Юный мерзавец положил доску, мешающую лифту эффективно функционировать, и теперь мне не попасть к подруге юности», – горестно вздохнула дама, опершись подбородком на свое грозное оружие.

      Наверху раздался топот, словно небольшой табун коней спускался на водопой, и лифт загудел. В нетерпении бабушка энергично стукнула палкой по створкам.

      Дверцы открылись, и сначала клюка, а потом и ее владелица беззвучно опустились на пол. Теряя сознание, бабушка лицезрела человека в буденовке, галифе, с шашкой на боку, пытавшегося протянуть к ней руки. А мешали этому простыни, скрученные в жгуты, туго перетягивающие гроб на уровне груди и колен покойного.

      В отличие от дамы с клюкой Вова Самурай не испугался, но изумился: на усопшем красовался парадный мундир полковника царской армии.

      Несколько