Сегодня – позавчера. Виталий Храмов

спросил тот же голос, но тише, без громовых раскатов.

      – Не знаю. Особо и нет. Только…

      – Только…

      – Родные мои. Нужен я им. Жене нужен муж, сыну – отец, матери – сын.

      – У них будут они. Может лучше, чем ты.

      Если бы у меня была бы голова, я покачал бы ею, были бы губы – поджал бы их.

      – Это врят ли. Будет ли он любить их, как я? Заботиться о них? Никому не доверю. Надо жить. Потому и живу. Для них.

      – Ой ли?

      – Упрёк справедлив, согласен.

      Раскаты грома совсем стихли. Но что-то гремело всё равно. Это Боль. Мучение уже гасило Свет.

      – Так что же с тобой делать?

      – Не мне, видимо, решать.

      – Не тебе. А чего хотел бы ты?

      – Положи, где взял.

      Опять загрохотало, оглушило. Мне становилось всё хуже.

      – Может быть… – пророкотало, – и будет по-твоему. Но будет тебе Испытание. От того как ты пройдёшь его и будет зависеть – Небытие или «Положи, где взял». Кто ты?

      – Я! Я – человек! Русский человек! А ты кто?

      Боль накатывала, как штормовые волны. Боль уже гасила Свет и моё сознание. Кругом темнело. Лишь два светлых пятна осталось.

      – Ты – Бог? – спросил я, но голос мой прозвучал так жалко, тихо, как стон.

      – Нет, – со смешком ответил громоподобный голос, правда, в этот раз – звеня, как в пустом ведре.

      – Я умер? – опять спросил я.

      – Пока нет. И я, как врач, постараюсь этого не допустить.

      Врач? Какой, на хрен, врач? Это…

      Всё исчезло, как будто выключили рубильник.

      Привет, Великое Позавчера!

      Блин, больно-то как!

      – Терпи, боец, генералом будешь, – грохотал болтом в пустом ведре голос.

      – Маршалом, гля. Где я?

      – В узловой больнице.

      – Чё я тут потерял? Чё больно-то так? Чё я не вижу ничего?

      – Во, ожил, залопотал. Жить будешь.

      – Куда я, на хрен, денусь! Чё за узловая больница?

      – А ты что, совсем ничего не помнишь?

      – Что я должен помнить?

      – Как твоё имя? Звание? Номер части?

      – Вы с какого дуба попадали? Какое звание? Часть чего? – спросил я и тут крепко призадумался. Часть вкупе со званием – что-то воинское, а всё воинское меня обошло далёкой-далёкой стороной.

      – Имя-то своё помнишь?

      – Имя? – я решил подстраховаться и потупить. Тяну время. Авось, куда и вытянет само.

      – Амнезия, – другим грохочущим скрежетом донеслось с другой стороны. – Обычное дело при сильных контузиях.

      Точно! Амнезия. Удачно. Можно дальше дурачком прикидываться.

      – Что ты видишь?

      – Ничего я не вижу. Пятна какие-то. И грохочете вы.

      – Все симптомы налицо. Вот ещё что проверим. Чувствуешь? Что чувствуешь?

      – Бьёте по ноге и колете. Хорош! И так всё болит! Обезболивающего дали лучше бы.

      Но просьба моя была проигнорирована.

      – Чувствительность нижних конечностей сохранилась, что говорит об обратимости повреждений спинного мозга. Надеюсь зрение и слух также