Женщина, вечная девочка… (сборник). Римма Казакова

v>и рядом с тишиною – пропасть.

      Из первых губ, из первых губ

      я поняла любви всесильность.

      Был кто-то груб, а кто-то глуп,

      но я не с ними – с ней носилась!

      Как скрытый смысл, как хитрый лаз,

      как зверь, что взаперти томится,

      во всем таится Первый Раз —

      и в нас до времени таится.

      Но хоть чуть-чуть очнется вдруг,

      живем, как истинно живые:

      из первых книг, из первых рук,

      из самых первых губ, впервые.

      «Мы молоды. У нас чулки со штопками…»

      Мы молоды. У нас чулки со штопками.

      Нам трудно. Это молодость виной.

      Но плещет за дешевенькими шторками

      бесплатный воздух, пахнущий весной.

      У нас уже – не куклы и не мячики,

      а, как когда-то грезилось давно,

      нас в темных парках угощают мальчики

      качелями и квасом, и кино.

      Прощаются нам ситцевые платьица

      и стоптанные наши каблучки…

      Мы молоды. Никто из нас не плачется.

      Хохочем, белозубы и бойки!

      Как пахнут ночи! Мокрым камнем,

      пристанью,

      пыльцой цветочной, мятою, песком…

      Мы молоды. Мы смотрим строго,

      пристально.

      Мы любим спорить и ходить пешком.

      Ах, не покинь нас, ясное, весеннее,

      когда к нам повзросление придет,

      когда другое, взрослое везение

      нас по другим дорогам поведет!

      От лет летящих никуда не денешься,

      но не изменим

      первым «да» и «нет».

      И пусть Луны сияющая денежка

      останется дороже всех монет.

      Жизнь – наковальня. Поднимайте молоты!

      На молодости – главные дела.

      Мы молоды. Мы будем вечно молодо

      смотреться в реки, в книги, в зеркала…

      «Мальчишки, смотрите, вчерашние девочки…»

      Мальчишки, смотрите, вчерашние девочки,

      подросточки – бантики, белые маечки —

      идут, повзрослевшие, похудевшие…

      Ого, вы как будто взволнованы, мальчики?

      Ведь были – галчата, дурнушки, веснушчаты,

      косички-метелки… А нынче-то, нынче-то!

      Как многоступенчато косы закручены!

      И – снегом в горах – ослепительно личико.

      Рождается женщина, и без старания —

      одним поворотом, движением, поступью —

      мужскому, всесильному мстит за страдания,

      которые выстрадать выпадет после ей.

      О, будут еще ее губы искусаны

      и будут еще ее руки заломлены

      за этот короткий полет безыскусственный,

      за то, что сейчас золотится соломинкой.

      За все ей платить тяжело и возвышенно,

      за все, чем сейчас так нетронуто светится,

      в тот час, когда шлепнется спелою вишенкой

      дитя в материнский подол человечества.

      Так будь же мужчиной, и в пору черемухи,

      когда ничего еще толком не начато,

      мальчишка, смирись, поступай

      в подчиненные,

      побегай, побегай у девочки в мальчиках!

      Офицерская жена

      Поделись со мною скукой,

      офицерская жена…

      По-армейски очень скупо

      начинается весна.

      Муж уехал на маневры.

      Жди.

      У двери долго стой.

      Прямо действует на нервы

      запах лиственниц густой!

      На судьбу свою посетуй,

      подосадуй на себя:

      от порога

      за полсвета

      увела тебя судьба!

      «Не гляди, что на погоне…»

      Не глядела. Знает сам.

      И скомандовал:

      – По коням! —

      встречный ветер двум сердцам.

      Дождик каплет,

      дождик каплет…

      Пограничный гриб, как зонт…

      Здесь не Сочи и не Капри.

      Здесь военный гарнизон.

      Для тебя здесь нет работы.

      А пойти —

      куда пойти?

      На резиновые боты

      Налипает полпути!

      Варишь, шпаришь, прибираешь,

      половицами