Доктор Мышкин. Приемное отделение. Андрей Шляхов

все время, – глядя прямо в глаза Виктории Васильевне, ответил Боткин. – Начиная с ординатуры.

      – Ни разу? – откровенно усомнилась Виктория Васильевна.

      – Ни разу.

      – У вас там что, Алексей Иванович, всех умерших без вскрытия хоронят или патанатомией ваш лучший друг заведует? – Виктория Васильевна не любила, когда ей откровенно вешали, что называется, лапшу на уши, вот и посуровела.

      – Патанатомией у нас заведует Павел Захарович, человек исключительно дотошный и принципиальный, – принялся обстоятельно объяснять Боткин. – Дружбы с ним у меня никогда не было, да и быть не могло из-за тридцатилетней разницы в возрасте и расхождения во взглядах…

      – В каких, позвольте узнать, взглядах? – сразу же уцепилась Виктория Васильевна.

      – Во взглядах на жизнь. Павел Захарович пессимист, а я стараюсь смотреть на жизнь реалистично…

      – И оттого вы оптимист? – Виктория Васильевна удивилась еще сильнее.

      – Да, а как же иначе? – в свой черед удивился Боткин. – Ведь хорошего в жизни гораздо больше, чем плохого. Так что, если вы, Виктория Васильевна, думаете, что Павел Захарович мог закрывать глаза на мои ошибки, то ошибаетесь. И вскрывают большинство умерших в стационаре, главный врач старается без вскрытия никого не отдавать. Просто мне везет, наверное, я пока еще не ошибался…

      Доктор Боткин потянулся было рукой к железной ножке стула, на котором он сидел, но ножка оказалась металлической, и пришлось Боткину стучать по выступающей столешнице рабочего стола заместителя главного врача. Стучал он едва слышно, смутившись от своего нахальства. Виктория Васильевна отнеслась к этому поступку с пониманием, потому что сама тоже была суеверной.

      – А слабых сторон у меня много. Я неспортивный, немного ленивый, в музыке совсем не разбираюсь… – Как ни странно, но свои слабые стороны Боткин перечислял куда охотнее, чем сильные. – Руки у меня не из того места растут, я ведь на первом и втором курсах хирургом хотел стать, но даже узлы толком вязать не научился, руки корявые, к ювелирной работе неспособные…

      – В приемное отделение дежурным врачом пойдете? – перебила Виктория Васильевна.

      – С удовольствием! – не раздумывая, ответил Боткин.

      – У нас в приемном не санаторий, а конвейер. Учтите, Алексей Иванович.

      Кто знает, какие там поступления в мышкинской ЦРБ?[1] Может, там норма три человека в сутки?

      – Я понимаю, Виктория Васильевна, – кивнул Боткин. – Одно слово – Москва!

      – Временную регистрацию вы уже оформили?

      – Нет, еще не успел, я же к вам сразу явился, прямо с поезда. Решил сначала устроиться, а потом уже комнатку поискать поблизости. Чтобы ходить на работу пешком, как дома. У меня и пятнадцать тысяч отложено на это дело, чтобы за первый месяц заплатить…

      Виктория Васильевна окончательно поняла, что никакого двойного дна у доктора Боткина нет. Простак из провинции – любимый герой

1

ЦРБ – центральная районная больница.