Господин Посредник. Алексей Бессонов

давно погасшей трубки и изменил позу, облокотившись о раму правой дверцы – стекла были опущены, по карете гулял приятный сквознячок, – и задумчиво уставился на открывшиеся передо мной крыши старинного Воэна.

      Неожиданно я заметил одинокую темную фигурку, неторопливо шествующую по обочине дороги. До нее было еще далеко, но она показалась мне знакомой. Я недоуменно прищурился и вдруг понял – да это же моя знакомая Айрис, та самая юная жрица из жутковатого храмика у моря. Я привстал, распахнул окошко в стенке кареты и приказал кучеру:

      – Встанешь возле нее.

      – Как прикажете, сударь, – он пожал плечами и потянул вожжи.

      Карета замерла в трех локтях от девушки. Я распахнул дверцу и приветственно поклонился. На ее лице промелькнула удивленная улыбка.

      – Как вы неожиданны, мой господин.

      – Садитесь же, сударыня: зачем сбивать ноги? Вы идете пешком из самой столицы?

      – Ну что вы! – засмеялась она. – Я доехала до перекрестка на дилижансе… вам не стоит беспокоиться, здесь ведь уже рядом.

      – Я могу настаивать?

      Ее губы снова расплылись в очаровательной, немного смущенной улыбке. Жрица подобрала подол своего длинного одеяния и уселась напротив меня.

      – На кладбище, к храму Ни-Эшер, – бросил я кучеру.

      Парень недоуменно обернулся, но все же кивнул и щелкнул кнутом. Девушка сбросила с головы капюшон, и я увидел, что ее макушку венчает крохотная черная диадема.

      – Я была в доме одного из прихожан, – объяснила она, заметив мой взгляд. – Он умирает и поэтому просил меня провести особый обряд над могилой его сына…

      – Как жаль. Я так рад, что встретил вас! Но если вы будете погружены в отправление обряда…

      – Нет, вы не поняли, – улыбнулась Айрис. – Обряд будет отправлен после смерти прихожанина… Обряд встречи… у нас так принято. Если вы хотите, мы можем побеседовать и сегодня.

      Вскоре карета замерла неподалеку от холма, за которым начиналось кладбище, и возница постучался в окошко.

      – Дальше ехать нельзя, сударь, – сообщил он, – никак нельзя, оси побьем.

      – Возвращайся домой, – сказал я, выпрыгивая из кареты.

      Айрис недоуменно воззрилась на мою руку, протянутую ей.

      – Простите, – смутился я. – Я знаю, вы уже поняли, что на самом деле я не пеллиец.

      Она звонко рассмеялась и сняла с головы свою маленькую корону.

      – Мой господин слишком хорошо воспитан, – и, улыбаясь, пошла по ведущей на холм тропке.

      На его вершине я остановился. Айрис тоже замерла, ожидая меня; я стоял, щурясь от прохладного морского бриза, и не мог двинуться с места, всем своим существом ощущая близость живого, дышащего волнами моря.

      – У вас лицо настоящего моряка, – тихонько произнесла жрица.

      Я кивнул. В эту секунду мне вдруг отчаянно захотелось обнять ее, и еще: в душе поднималась какая-то тревожная грусть, похожая на ту, что одолевает, когда где-то далеко слышишь крики чаек. Я вздохнул и шагнул вниз, к кладбищу.

      «Каждый