Земное счастье. Гоар Маркосян-Каспер

потому что… Я так понял, что вы не против.

      – Пожалуй. Поэт, по-моему, даже хотел, чтобы ты… Вошел в курс, так сказать. Ну и я не стал сопротивляться, подумал, что так будет проще.

      – Я, правда, ничего не понял. Почти ничего. Кроме того, что могу чем-то помочь. Так?

      – Можешь.

      – Что я должен делать?

      – Ничего особенного, Дан. Сидеть тут. И не уходить, даже если я попробую тебя выставить.

      – Как это? – спросил Дан растерянно.

      – А так. Не будь слишком деликатен.

      – Но…

      – Дан, я говорю тебе это, будучи в здравом уме.

      – А что, ты собираешься потерять рассудок?

      – Все может быть. Так что сиди. Если, конечно, я не отрываю тебя от более интересных занятий.

      – Каких занятий? Какие на астролете могут быть занятия, кроме разве что чтения.

      – А Ника?

      – Ника считает, что хватит с меня и ночей. А днем она сидит у Дины. Она решила, что надо дать Дине выговориться. Ей кажется, что если Дина однажды выложит все, что у нее на душе, ей удастся наконец успокоиться и примириться. Хотя в свете того, что мы теперь узнали… Это ведь была гармония, да?

      Маран молча кивнул.

      – Я сомневаюсь, что Ника способна все понять. Все-таки, Маран, это нечестно. Ты должен был рассказать мне давным-давно.

      – Я не мог, Дан, – сказал Маран смущенно. – И не только потому, что об этом не говорят. Ты ведь замечательный парень. И такой верный друг… Мне не хотелось тебя огорчать.

      – Огорчать? По… Понимаю.

      – Извини меня, но… Поэт подобрал правильное слово. У вас в этом вопросе ну действительно детские игры. Я вчера посмотрел несколько лент… Оказывается, информаторий корабля буквально набит такими штуками! Я и не подозревал. В две минуты я обнаружил каталог часов на триста. Триста не триста, но я посвятил этому битых полдня. Раз уж берешь ученика, надо знать предмет, не так ли? Я полагаю, то, что в фильмах, надо еще разделить, а не умножить на… какой-то коэффициент. И что в итоге останется?

      – Но почему так получилось? – спросил Дан уныло. – Ведь у нас одна физиология.

      – Ты спрашиваешь меня? Собственно, я, конечно, думал об этом. Возможно, дело в вашей религии. Я имею в виду вас, европейцев, и западную религию, до прочего у меня, естественно, руки не дошли. Религия раздавила все. Почему она культивировала столь странное отношение к лучшему из человеческих чувств или ощущений, понять трудно. По идее, оснований для этого нет, никто ведь не отрицал необходимость продолжения рода. Не знаю. С наскоку в таких сложных вещах не разберешься.

      Он замолчал, вылил остаток коньяка себе в бокал, потом поставил пустую бутылку на пол и вытащил из-под стола еще одну, полную.

      – Это уже напоминает мне Дернию, – сказал Дан. – Может, ты объяснишь мне?..

      – Объясню, – сказал Маран с тяжким вздохом. – Куда я денусь? В общем, так. Это чертово кевзэ… Оно дает возможности для непередаваемых словами взлетов. Но! Обратная сторона, Дан. Как всегда. Видишь ли, это опасная штука. В кевзэ выделяют две ступени, они отличаются по степени владения собственным телом, арсеналу всяких приемов и, как ты