Хочу бабу на роликах!. Екатерина Вильмонт

Такое ощущение, что все происходит не в жизни, а в плохом кино, но тем не менее это жизнь, Сашенька.

      – Но как это вышло, почему? – пролепетала я. – Ваш сын бросил маму, да? А потом раскаялся?

      – Нет, детка, все было иначе. Веня любил Марину, она была очаровательна, мила и, кажется, тоже любила его. Вам еще года не было, когда наши танки вошли в Чехословакию. Веня тоже хотел выйти на Красную площадь, как это сделали Богораз, Литвинов и другие, но ваша мама не позволила ему, а он потом не мог ей этого простить, чувствовал себя предателем и все в таком роде… Потом его арестовали, а Марина вышла замуж за Андрея, который давно ее любил, и потребовала, чтобы Веня отказался от всяких прав на вас. Он согласился, не хотел портить жизнь ребенку… А потом его выбросили из страны…

      Вот, собственно, как это получилось. Но он никогда не забывал вас. А в прошлом году… В прошлом году он умер, у него было очень плохое сердце… И перед смертью просил меня во что бы то ни стало разыскать вас. Он знал, что Марина с Андреем погибли в автокатастрофе, что вы остались сиротой… Но в тот момент он еще не мог с вами связаться, не мог обнаружить себя, ведь он здесь считался изгоем, предателем родины и все в таком духе… Но я и без его просьбы стала бы вас искать… Я тоже одна на этом. свете, и мне некому оставить то, что у меня есть…

      До меня ее слова доходили как сквозь вату, я не могла никак взять в толк то, что произошло. Никогда за двадцать два года жизни с родителями у меня даже на секунду не возникало сомнения в том, что папа мне родной отец. Он так любил, так баловал меня всегда. Мама еще бывала со мною строгой, с мамой у меня случались столкновения, порой нешуточные, но папа… Он души во мне не чаял, и я помню его столько, сколько помню себя. И со своими обидами я бежала к нему, а не к маме, я знала, что он всегда примет мою сторону, что бы я ни натворила… Я взяла со стола фотографию своего настоящего отца и вдруг вспомнила точно такой же снимок был у нас в семейном альбоме, и лапа говорил, что это друг его юности. Но тогда я не больно интересовалась друзьями папиной юности, ведь это было в незапамятные времена…

      – У нас была точно такая же фотография, – охрипшим голосом выговорила я.

      – Я знаю. Я потому и показала вам ее, чтобы вы вспомнили…

      – А что, ваш сын… Он больше не женился?

      – Женился, но прожил с ней всего три года. Он был человеком с переломанной судьбой и весь ушел в работу. Он был очень талантливым математиком, Сашенька.

      – Значит, я не в него, мне математика всегда трудно давалась.

      – Сашенька, а кто же вы по профессии? – спросила Мария Львовна, к ласковой улыбкой глядя на меня.

      – Жена, – ответила я. – Я по профессии жена.

      – Вы не получили образования?

      – Я училась в ГИТИСе, на театроведческом, но не доучилась… жизнь так закрутила, что…

      – Но вы где-то работаете?

      Я замялась. А Мария Львовна сказала:

      – Сашенька, можно я буду говорить вам «ты»?

      – Да-да, конечно, – обрадовалась я, мне не хотелось отвечать на ее предыдущий вопрос. Сказать правду язык не поворачивался, и врать