Маленький роман из жизни «психов» и другие невероятные истории (сборник). Таньчо Иванса

сновидений… Брр!.. И главное, вроде бы ничего такого ужасного мне не снилось (бывали сны и похуже!), но ощущения просто кошмарные…

      А, Аллах с ними!..

      Благоразумно решаю спать дальше, не смотря на пробуждение, сильно смахивающее на шоковую терапию. Разворачиваюсь на другой бок, в надежде, что тот пакостный сон меня больше не достанет.

      Блаженны верующие…

      Час от часу не легче! Что этот писатель-самоучка себе позволяет! И откуда, позвольте поинтересоваться, он знает Митрича и Веника?..

      Нет, такое просто невозможно придумать, тут знать надо!

      Кажется, я наконец-то схожу с ума, через месяц после выписки из дурдома. Какая прелесть!

      Еще немного и со мной случиться настоящая истерика. Наливаю воды из небольшого графина, стоящего на столике, выпиваю залпом.

      Мелкая дрожь во всем теле немного нарушила координацию – стараюсь, как можно более аккуратно, поставить стакан на место, а вместо этого, смахиваю локтем солянку, зачем-то попавшуюся мне на этом тернистом пути. Наклоняюсь, чтобы поднять и вернуть ее на законное место, но так и застываю… Возле ножки стула лежит еще один листок.

      Точно, моя собственная крыша покинула меня безвозвратно!..

      Скатертью дорога, милая! Что тут еще можно сказать?..

      Сон, разбудивший меня уже второй раз за ночь, изрядно испортил мне настроение, а ведь я даже вспомнить его толком не могу! Осталось только смутное ощущение неправильности происходящего в нем.

      Что-то не так, но вот что…

      Одно лишь приятное видение: танцующая в солнечных лучах грустная балерина – задержать бы его, но оно постепенно ускользает, тает, растворяясь в остатках сна.

      Сбросив легкую простынь, служившую мне одеялом, я выхожу на крыльцо бирюзового домика. В моем волшебном мире чувствуется приближение рассвета – луны одна за одной скрываются за горизонтом и уже через несколько десятков минут я вижу первые лучи солнца.

      Как же это приятно, черт возьми, сидеть на крыльце с только что воплощенной из воспоминаний чашкой обжигающего кофе, ждать пока оно остынет, хотя мог бы (я в этом уверен!) остудить его одним мощным выдохом – такой уж я теперь волшебник! – и наблюдать за пробуждением собственного мира.

      Вот за таким приятным занятием ночная муть полностью покидает меня – спасибо ей за это большое от всех прошлых и будущих создателей миров, ибо то, каким будет мир, полностью зависит от душевного равновесия его создателя – простое естественное уравнение. И теперь, избавившись от мучительной шелухи, закрыв глаза, я могу позволить себе минуту – ни больше, ни меньше – полюбоваться своей грустной балериной, не опасаясь возвращения вязкого сна, из которого она возникла и который больше похож на бред.

      Почему именно этому ночному видению я разрешил остаться со мной навсегда? Мне неведомо. Может потому, что она – единственное приятное воспоминание сегодняшней ночи? А может быть потому, что я сам иногда бываю таким: больным непонятной метафизической хандрой; одиноким,