Ублюдок. Ирина Леонидовна Воробей

нежели теплом, заставляло Веру волноваться. В отличие от Марка, она вся кипела. Ей было плевать, что он смотрит не на нее, а куда-то сквозь и, скорее всего, мечтает сейчас о другой. Его длинное тело, слишком худощавое, словно на мышцы натянули кожу, забыв прослойку жира, возвышалось над ней на вытянутых руках, упершихся в края спального мешка. Расстегнутая рубашка краешком нежно касалась ее живота, заставляя его вздрагивать и сжиматься от щекотки и возбуждения. Даже легкая прохлада не могла остудить тот пыл, который разбушевался в ее душе.

      Марк холодно ухмыльнулся, заметив, как она вся дрожит. Это его заводило. Но заводил сам факт, а не она. Он любил девственниц. Они трепетали под ним, как нежные птенцы, и восхищались им, словно богом. А Вера трепетала больше всех, потому что для нее это было долгожданное событие. Она ведь любила его с детства. И не могла поверить своему счастью, хоть его глаза и отдавали наледью равнодушия.

      Какая-то отдаленная и приглушенная часть мозга говорила Марку о том, что нельзя этого делать, но кричащее либидо заглушало все здравые мысли. И он просто поддался своим желаниям и алкогольному опьянению, хотя где-то в затылке било ключом: «Ублюдок». Но он был пьян. Сильно пьян. Настолько пьян, что плохо соображал, где он находится, с кем и для чего. Кажется, сейчас нормально функционировали только центры мозга, отвечающие за визуальные и тактильные ощущения.

      И трудно было устоять перед таким соблазном, ведь Вера буквально сама влетела в его когтистые лапы. Она обладала приятной внешностью: высоким ростом, длинными стройными ногами, грудью самого того размера, чтобы и пощупать, и посмотреть, и не вульгарно,  густыми каштановыми волосами, от которых разило костром, невинностью и страстью. Гладкая, как у младенца, кожа издавала легкий будоражащий аромат чего-то сладкого с молочным.

      Вера долго добивалась его внимания. И лучшего подарка на выпускной было не придумать. Друзья брата праздновали окончание университета, она – школы. Она сама напросилась в поход вместе с Игорем и его однокурсниками, только ради этой возможности – отдаться своей детской любви, лучшему другу брата. Игорь со своей девушкой Мариной и другими ребятами купались в озере. Марк, никогда не любивший такие сборища, поставил свою палатку на самой окраине поляны и читал книгу, когда она вошла.

      За тонкой стеной из брезента шумела пьяная компания. Им под стать, словно прислушиваясь к музыке, завывал ветер. Нежные июньские лучи запозднившегося солнца еще согревали малую поверхность поляны, но большая часть ушла в тень. Вокруг шелестели кронами могучие ели и березы, сосны и осины, пушистые кустарники и высокая трава. В палатке было душно. Вера громко и часто дышала и быстро нагревала крохотное помещение своей горячностью. Марк был спокоен и нежно касался носом ее шеи, волос и лица, вдыхая еще детские ароматы.

      Его губы коснулись шелкового лба девушки. Дрожь пробежала по ее позвоночнику и забилась в угол где-то внизу живота. Марк снова улыбнулся. Затем спустился на переносицу, затем на кончик носа и, наконец, достиг губ. Сила ее поцелуя передалась ему. Он тоже весь встрепенулся. Пухлые губы излучали юность, страсть и счастье. Это чувствовалось в каждом ее глубоком вдохе и дрожащем выдохе. Ему нравилось убивать невинность. Нечто цельное и нетронутое вдруг разрывалось и уже никогда не подлежало восстановлению – в этом было что-то потрясающее, что-то вдохновляющее, что-то волнительное и, безусловно, приятное. Такое он испытывал каждый раз, когда ему попадалась девственница.

      Но Вера была особым случаем. Она ведь являлась младшей сестрой его лучшего друга, ненавистного ему с тех пор, как тот начал встречаться с единственной девушкой, которую он любил. И в этом было его торжество. Пусть он не выиграл в войне, но нанес отчаянный удар на грани поражения, приносящий удовлетворение от причиненного урона противнику.

      – Я мечтала о тебе, – наивно посмотрев на парня, прошептала Вера, но в ответ получила только холодный поцелуй.

      За бушевавшими вперемешку любовью и радостью, она пропустила это мимо мозгового аналитического центра. А Марк торжествовал, услышав эти слова. В нем бурлили ненависть и злость. Обида, поселившаяся в душе, буквально съедала его изнутри. Он потерял аппетит и замкнулся в себе. Он и раньше не был экстравертом, но у него хотя бы был друг и любимая девушка. Они втроем весело проводили время. А потом оказалось Марине и Игорю веселее вдвоем, а он остался третьим лишним. Марина ему даже шанса не дала, хотя он и не просил. Он просто не ожидал, что Игорь может стать его главным соперником и, в итоге, превратиться из лучшего друга во врага номер один. Однако Марк не подал вида, продолжая тихо всем сердцем любить Марину и всей душой ненавидеть Игоря. Он делал вид, будто они такие же закадычные друзья, и ему все равно, что они встречаются. А сам весь кипел внутри от чувства несправедливости и ревности, когда они целовались при нем. Для таких случаев он всегда носил с собой эспандер, которым якобы тренировал руки. На самом деле, сильное сжимание кулака помогало ему справиться со стрессом и оставаться внешне спокойным. Он стал реже появляться на общих вечеринках и предпочитал видеться с ними по очереди, потому что было невыносимо видеть их вместе. Ему хотелось, чтобы Игорю было так же больно. И вдруг ему судьбой