Век одиночества. Валентин Леженда

вспомнил двухметровую бронзовую статую руководителя государства, стоявшую во дворе гимназии. Глава Радетелей был запечатлен традиционно: в военной шинели и с протянутой к народу правой рукой. К памятнику гимназисты постоянно возлагали букеты и корзины живых и искусственных цветов в благодарность за все то, что сделала эта выдающаяся личность для Пандеи за свое без малого тридцатилетнее правление. Кому могло помешать изваяние? Стояло там спокойно уже сколько десятилетий, сооруженное на деньги попечителей учебного заведения, и вот на тебе…

      – И что, никаких следов? – осторожно поинтересовалась дочь.

      – Какое там! – грустно вздохнул комиссар. – Плакат оставили! С надписью: «Долой тиранов»! Герои м… малолетние…

      Впрочем, почему он сразу решил, что это дело рук гимназистов? Хоть здание и охраняется, но на территорию свободно может зайти всякий, кому заблагорассудится. Особенно ночью. Заскочила шайка отверженных, сделала черное дело и удалилась, бросив тень подозрения на отпрысков почтенных семейств, воспитывающихся в престижной школе.

      Семейную идиллию бесцеремонно прервала трель телефонного звонка.

      – Да? – произнёс Лэйхо в трубку, не ожидая ничего хорошего.

      – Господин комиссар, – отозвался на том конце инспектор Оста Салминен. – Инцидент. Автомобиль за вами послан.

      – Хорошо. Сейчас выхожу.

      Антти не стал уточнять, что стряслось. И так понятно, что не на торжественное собрание в честь Дня Всеобщего Единства приглашают. Хоть сегодня и общегосударственный выходной, но только не для органов безопасности. Им расслабляться нельзя ни под каким предлогом – внешний и внутренний враг не дремлет! А в праздники, когда народ, во-первых, не на работе и, во-вторых, расслаблен и беззаботен, – тем паче. Так что – режим повышенной готовности, будь он неладен. А ведь как надеялся, что в кои-то веки удастся расслабиться…

      – Я на службу, – со вздохом сообщил дочке комиссар. – Ты тут приберись… И вообще будь умницей. У вас же сегодня нет занятий?

      – Ага. Только концерт. А потом, вечером, бал…

      – Пойдешь?

      – Ну, наверное, – пожало плечами дите. – Лина звала.

      Антти кивнул:

      – Сходи, развлекись. Да, и передай госпоже Саари, что я как-нибудь после праздника наведаюсь к вам в гимназию.

      – Ладно, пока, пап, – Нисса послушно подставила лоб для родительского поцелуя. – Береги себя…

* * *

      Спустившись, комиссар сел в уже поджидавший его у подъезда служебный черно-белый автомобиль. Кивком поприветствовал молодого капрала, поспешно выскочившего из машины, чтобы услужливо распахнуть перед шефом дверцу.

      Автомобиль выехал на тонущий в сизом смоге проспект.

      – Притормози-ка, – велел Лэйхо водителю, когда они проезжали мимо гимназического парка.

      Автомобиль остановился напротив тяжелых кованых ворот, на каждой из створок которых красовалась эмблема: щит с перевитым лентами крылатым жезлом и витым