Волшебный полигон Москва. Владислав Выставной

но ничего не видел. Тогда он засунул туда руку и принялся шарить по ее пыльному дну. И его ладонь действительно наткнулась на что-то маленькое и легкое.

      Это оказался обыкновенный картонный пазл – кусочек какой-то неведомой мозаики.

      –9-

      Дверь открыла высокая худощавая дама в огромных квадратных очках, которая вполне могла бы напомнить Толику старую английскую гувернантку, если б он, конечно, знал, кто они такие, эти гувернантки. Из знакомых ассоциаций возникла старая училка литературы, образ которой отпечатался в сознании в связи с ее, опалившей душу, привычкой ломать указки о никудышные головы учеников. Ее строгое серое платье и затянутые в тугой, до звона, пучок волосы навевали чуланно-могильную тоску.

      – Здравствуйте, – чопорно сказала женщина.

      Она поправила указательным пальцем тяжелые очки на переносице и отступила в глубину прихожей, уступая Толику дорогу.

      – Он ждет вас в гостиной.

      Толик прошел скрипучим коридором до гостиной.

      Гостиная показалась ему странной. Во-первых, потому что стены ее были сложены из самых натуральных бревен. Бревен массивных, не очень тщательно тесанных, с засохшими подтеками смолы. Потолок, соответственно, был дощатый, укрепленный мощными брусьями. Непонятно, как это могло быть втиснуто в стены обыкновенной «хрущевской» квартиры.

      Но самым удивительным было то, что стены эти ближе к дальним углам были покрыты толстым слоем более, чем натурального инея. С потолочных брусьев свисали сосульки. Только сейчас Толик почувствовал, что в «гостиной» отнюдь не жарко.

      Архивариусом оказался худой и жилистый дядька с красным обветренным лицом, окаймленным добротной бородой, больше походящий на бывалого кээспэшника, чем хранителя ветхих архивов. Толик не удивился, когда увидел в углу потемневшую от времени (и, видимо, дыма костров) гитару.

      Одет тот был в древнюю дубленую безрукавку поверх фланелевой рубашки и тертые джинсы, штанины которых были погружены в короткие валенки.

      Не типичный, в общем, был архивариус.

      Сидел он в глубокой задумчивости в плетеном кресле-качалке и кочергой шевелил поленья в пузатой печке-«буржуйке», преспокойно разместившейся посреди комнаты. Рядом с печкой стояла здоровенная колода с воткнутым в нее топором.

      – А, вот, наконец, и ты! А мы уж заждались тебя, – взглянув мельком на гостя, сказал Архивариус и подкинул в печку полено, из тех, что в изобилии валялись у его ног.

      «Когда это меня успели заждаться? – удивился Толик. – Чудеса-то начались дня три назад, не больше…»

      Словно прочтя мысли Толика, Архивариус хмыкнул.

      – Да, заждались, – повторил он. – Ты разве не заметил, что в Волшебной Москве время течет не так, как в обычном мире?

      – Нет, – признался Толик. – А чего это у вас стены мерзлые? Не зима ж вроде…

      – Видимо, в моей душе всегда снег, – тихо засмеялся Архивариус. – Видишь, каким я стал в Игре? А ведь в той жизни…

      Он замолчал, задумавшись. И снова рассмеялся.

      – Нет, это все мне и вправду куда ближе. В отличие о