Роковая неверность. Алексей Макеев

ее начать совместную жизнь заново. И сейчас Наташа была бы жива. Теперь Наташи нет. Единственное, что утешало Привольнова в сложившейся ситуации, это близкая встреча с сыном. Сашка остался на свете единственным родным и близким для Жорика существом. Впрочем, он таковым же являлся для сына.

      Москва встретила Привольнова неприветливо. Наверное, так же неприветливо встречает нового человека любой другой город на земле. Во всяком случае, так чужакам кажется. Нет, никто на Жорика не смотрел враждебно. Просто Привольнов чувствовал себя немного неуверенно, белой вороной, что ли. Чужая земля, чужой город, чужие люди.

      Из аэропорта Домодедово Жорик добрался до города, там, на метро, до шоссе Энтузиастов. Еще три остановки на трамвае, и Привольнов у цели.

      Нужный дом представлял собой длиннющую кирпичную девятиэтажку, стоявшую вдоль дороги. Застекленные силами жильцов, а потому кое-как и по-разному балконы и сушившиеся на них разноцветные тряпки портили внешний вид улицы, наводя на мысль, что в девятиэтажной коробке расселился цыганский табор.

      Двести семьдесят вторая квартира находилась в седьмом подъезде. На двери был установлен кодовый замок, поэтому Привольнову пришлось подождать, когда в подъезд войдет кто-либо из жильцов. Проскользнув в дверь, Жорик поднялся на четвертый этаж, поставил у ног небольшую дорожную сумку и нажал на болтавшуюся на проводе кнопку звонка. В квартире долго никто не отзывался, и лишь после того, как Привольнов позвонил в третий раз, где-то в глубине квартиры щелкнул замок, потом загрохотала наружная дверь, и на площадку выглянула хозяйка. Ею оказалась лахудра лет тридцати, с крашенными в рыжий цвет свалявшимися волосами и бульдожьим лицом. Зубы у нее были золотые, в углу рта торчала сигарета. Одета в потертый халат, на бледных жилистых ногах с синими прожилками вен дырявые тапочки.

      – Ну, чего раззвонился! – мимоходом глянув на дорожную сумку Жорика, с ходу заявила лахудра. – Не видишь, люди не хотят открывать. К кому пришел?

      – Что, значит, к кому? – подивился Привольнов. – К кому позвонил, к тому и пришел.

      Лахудра сделала затяжку и, скривив губы, выпустила дым в сторону.

      – Здесь две квартиры, – заявила она презрительно. – Неужели непонятно? А коридор общий. Так кто тебе нужен?

      – Мне в двести семьдесят вторую.

      – Ну, я из нее. Слушаю. – Лахудра вытащила изо рта сигарету и щелчком отбросила ее в угол лестничной площадки.

      – Да как вам объяснить, – замялся Жорик, соображая, с чего лучше начать. – Я муж Наташи Привольновой.

      Молодая женщина шире открыла дверь, уперлась одной рукой в косяк, а другой – в крутой бок.

      – А я жена Васьки Рыжего, – хохотнула она. – Ну и что? Объясни, кто такая?

      Трудно было говорить о мертвой Наташе. Привольнов выдавил:

      – Молодая женщина здесь жила. А потом ее убили.

      С лахудрой вдруг произошла метаморфоза. Из нахальной и самоуверенной она превратилась в скромницу. Глазки у нее забегали, а сама она даже как-то уменьшилась в размерах.

      – Ах,