Лучшее в тебе. Эбби Глайнс

и купить молоко.

      Я выдохнул, осознав, что до этого задерживал дыхание. С отцом все хорошо.

      – Конечно, мам. Я куплю молоко.

      – Ты будешь поздно? – спросила она, и я почувствовал напряжение в ее голосе. Мама что-то от меня утаивала. Видимо, папу тошнило или снова начались боли.

      – Я, нет… а… Я скоро буду дома, – заверил я ее.

      – Хорошо, – мама выдохнула с облегчением. – Будь осторожен за рулем и пристегнись. Я люблю тебя.

      – И я тебя люблю, мам.

      Я положил трубку, когда подошел к припаркованному пикапу. Еще до того, как мама спросила, когда я приеду, я решил вернуться домой. Все становилось только хуже. Папе уже едва удавалось вставать с постели. Проклятые доктора ничего не могли для него сделать.

      Грудь будто сжало тисками, и я едва мог вздохнуть. Последнее время это случалось все чаще. Будто все мои страхи хватали меня за горло и сжимали его, лишая возможности дышать.

      По венам потекла ярость. Это чертовски несправедливо! Мой отец был хорошим человеком. Он этого не заслуживал. А Бог допустил, чтобы весь этот ужас случился. А моя милая мама! Папа был ей так нужен. Она тоже этого не заслуживала.

      – Дьявол! – зарычал я, ударив обеими руками по капоту пикапа. Это калечило всех нас, а я не мог ни с кем поделиться. Терпеть жалость от людей, не имеющих никакого понятия о моих чувствах, – было еще большим дерьмом, в котором я не нуждался.

      Краем глаза я заметил движение слева и резко обернулся, чтобы увидеть свидетеля моего срыва.

      Сначала я узнал сарафан. Он идеально облегал ее соблазнительное тело.

      Этой девушке повезло, что она не может говорить. Не нужно перед кем-то притворяться. Ей не нужно было говорить то, что следует, или вести себя как надо.

      Она склонила голову набок, будто изучая меня, решая, опасен ли я, не нужна ли мне помощь. Эти пышные волосы и полные губы определенно могли пригодиться. Чтобы я отвлекся на минутку. Забыл тот ад, в который превратилась моя жизнь.

      Оттолкнувшись от пикапа, я шагнул к ней. Я почти надеялся на то, что девушка сбежит. Она не шелохнулась.

      Я резко втянул в себя воздух. Напряжение в горле немного ослабло.

      – Нравится на меня смотреть? – поддел я ее, надеясь, что она убежит от меня. Девчонка этого не заслуживала, неправильно использовать ее для облегчения собственной боли. Но я был зол и уже не мог контролировать свои эмоции. Я постоянно находился на грани срыва. Я отталкивал ее ради ее же безопасности, как и всех на своем пути.

      Она не ответила, но взгляд у нее был ясный. Слова Брэйди о том, что она не в себе, были неправдой – такое всегда видишь по глазам человека. А ее взгляд, еще немного и он оказался бы слишком пронзительным. Слишком умным.

      – Так и будешь на меня пялиться, будто хочешь попробовать на вкус? Как-то грубовато.

      Меня передернуло от собственной гнусности. Маме было бы стыдно за меня. Хотя эта девушка только стояла и моргала. Она не отпрянула и не издала ни звука. В одном Брэйди не лукавил. Она действительно не разговаривала.

      Но и без