Рассказы для выздоравливающих. Аркадий Аверченко

вытолкнула из автомобиля.

      – Милый мой! Ведь она рисковала репутацией! Развратные-то оне все развратные, но репутацию свою берегут. Впрочем, ваше дело идет на лад.

      Мой друг молча, вопросительно взглянул на меня.

      – Конечно! – горячо сказал я. – Вы заметили – фраза «как я жалею, что мой муж в отъезде» сказана для вас. Вас она хотела предупредить, что путь сейчас свободен. И вы не теряйте времени, потому что для вас же сказана и вторая фраза: «Павел, домой!» Этим вам показано, что ваша очаровательница отправляется прямо домой, где, конечно, вас будут ждать.

      – Ну? Вы думаете? Как бы чего не вышло… А?

      – Чепуха! Раз первое знакомство сделано – остальное пустяки. Сейчас же и поезжайте! Если и теперь ничего не добьетесь – значит, вы не мужчина…

      – Вы думаете? Хи-хи… А ведь это верно… гм… Зачем бы ей иначе о муже было сообщать?..

      __________________________

      Притаившись за углом, я терпеливо ждал появления моего предприимчивого друга из подъезда дома Медляева.

      Ждать пришлось недолго: дверь распахнулась, вылетел сначала котелок, потом палка, потом Бузыкин. Споткнувшись, он упал… Сидя на земле, надел котелок, почистился, опираясь на палку, встал и тихо побрел…

      Я высунулся из-за угла и уверенно сказал:

      – Добились? По лицу вижу, что экспедиция удачна. Молодцом! Я иначе и не предполагал.

      – Да… – нерешительно промямлил он. – Она… этого… согласилась… Только сейчас, говорит, занята… Чем-то, уж не знаю… В другое время.

      – Ага! Так, так… Целовались?

      – Да-а… Гм… Четыре раза.

      Когда мы ехали домой, я оживленно говорил:

      – С этим бабьем, как вы верно изволили выразиться, так и надо поступать! Стоит только подмигнуть – и готово. Так вот, на людях они все тихони и неприступные, а дома всякая неприступность к черту. А если разобрать, замужняя, незамужняя, интеллигентная, неинтеллигентная – это вздор! Все одним миром мазаны!

      Преступление актрисы Марыськиной

      Раздавая роли, режиссер прежде всего протянул толстую, увесистую тетрадь премьерше Любарской.

      – Ого! – сказала премьерша.

      Потом режиссер дал другую такую же тетрадь любовнику Закатову.

      – Боже! – с ужасом в глазах вздохнул любовник. – Здесь фунта два! Не успею. Фунта полтора я бы еще выучил, а два фунта – не выучу.

      «Дурак ты, дурак!» – подумала выходная актриса Марыськина.

      – Это не роль, а Библия! – вскричала Любарская и сделала вид, что сгибается под тяжестью полученной тетрадки.

      «Дура ты, дура, – подумала Марыськина. – Оторвала бы для меня листков десять – я бы вам показала!»

      Потом получили роли: старуха Ковригина, комик Лучинин-Кавказский, второй актер Талиев и вторая актриса Макдональдова.

      Марыськина с аппетитом проглотила слюну и спросила, сдерживая рыдания:

      – А мне?

      – Есть и тебе, милочка, – улыбнулся режиссер. – Вот тебе ролька – пальчики проглотишь.

      Между двумя его пальцами виднелась какая-то крохотная, измятая бумажка.

      – Это