Асфальтовые дороги. Василий П. Аксенов

военкомата. Страх. Грохот эшелона. АРМИЯ! Нет, только добрым словом будет он вспоминать эту трехгодичную закалку сердца, воли, мышц. Кем он стал? Чудеса, да и только! Где его богемная бледность, мешки под глазами? У него лицо коричневого цвета и выгоревший бобрик каштановых волос. Где его чахлая спина, хлипкий задик, привыкший к мягким креслам? Где слой нездорового жирка? У него только кости и мускулы, а на широком плече болтается армейский мешок с нехитрым барахлишком. Итак, телефоны не отвечают. Ну и ладно! Город стоит в преддверии белых ночей. Начинается БУДУЩЕЕ.

      Глеб Поморин, гулко стуча сапогами, дымя папиросами «Звездочка», пересекает Чкаловский и выходит в толчею Большого проспекта.

      Это случилось сегодня утром. Отец отложил газету и сказал:

      – Ну-с, Глеб, как планируешь будущее?

      У него отсвечивали стекла очков, и Глеб вдруг как-то особенно четко ощутил, что его отец – видный юрист.

      – Думаю работать, папа. И учиться. Общаться с людьми, с книгами, мыслить.

      – Это все общие слова. Конкретней; где работать, где учиться?

      «Чертов старый сухарь», – тепло подумал Глеб.

      – Где работать буду, еще не решил, а учиться… Хочу поступить опять на филологический. На вечернее, конечно.

      – Но почему же, Глебушка, на вечернее? – тихо спросила мать. – Мы бы уж как-нибудь протянули тебя еще пять лет.

      Отец пыхнул трубкой, промолчал. Глеб улыбнулся.

      – Хватит вам меня тянуть, мамочка, сам вытянусь.

      Резко хлопнув ладонью по столу, вмешался отец: