Влюбленный скрипач (сборник). Доктор Нонна

лицо. Впрочем, искренне увлекшись работой и чувствуя, что и в мысли, и в тело вместо надоевшей размягчающей депрессии возвращается привычная бодрость, Семен думал, что и дома все как-нибудь постепенно наладится. В конце концов, вал приторной любезности, так утомлявший его в первое время, пошел-таки на убыль: школьные дамы привыкли к «дистанции» и поуспокоились. Разве что две-три еще продолжали совершать «проверки боем». Особенно старалась Кира Григорьевна, преподаватель русского языка и литературы. Пирожков она, к счастью, не носила, но наряды меняла с редкой изобретательностью и на глаза попадалась как-то неправдоподобно часто. И все как будто с поводами, не просто так.

      – Семен Петрович, у Галины Аркадьевны день рожденья, останьтесь, посидите с нами! А то даже шампанское некому открыть!

      Он старался от таких приглашений отказываться, но к Галине Аркадьевне испытывал самое искреннее уважение и потому согласился. Директриса, однако, отсидев во главе стола ровно десять минут, сообщила, что ей еще справку для гороно готовить, сказала «повеселитесь за меня» и распрощалась.

      А его, конечно, уже не выпустили: Семен Петрович, надо стол еще немного подвинуть, Семен Петрович, надо шампанское открыть – и так далее, и тому подобное.

      Он устроился в самом углу, чтобы хоть как-то избежать всеобщего внимания, но не тут-то было. Кира Григорьевна – ой, да что вы, давайте просто Кира! – заняла соседний стул и повела осаду по всем правилам: подкладывала ему закуски, стреляла глазами, заливисто смеялась, демонстрируя нежную шею, сыпала комплиментами – ах, вы такой сильный, ах, настоящие мужчины нынче так редки, ах, ах и ах!

      Семен, непривычный к столь откровенным заигрываниям, чувствовал себя несколько странно – в военной части немногочисленные женщины, избалованные своей посреди мужского окружения избранностью, вели себя по-королевски и ничего подобного себе не позволяли. Да что греха таить, внимание юной – на вид не больше двадцати пяти – Киры льстило мужскому самолюбию. Льстило, но в то же время и коробило: ухаживать – дело мужское. И ладно бы еще одинокая была, а у нее муж и ребенок в личном деле указаны.

      Начав работать, Семен Петрович тут же по военной привычке «провел рекогносцировку» – изучил весь кадровый архив, все личные дела. Не положено, конечно, но директриса, понимая, насколько непросто будет новому преподавателю в «женском царстве», не возражала. Даже наоборот: пусть ознакомится, хоть будет знать, кто что собой представляет. Галина-то Аркадьевна вверенный ей коллектив представляла очень даже хорошо: сейчас все начнут губки выпячивать да глазки долу опускать, изображая принцесс на выданье – даже те, у кого уже чуть не внуки. Да еще и перессорятся все из-за «завидного жениха», и наплевать, что «жених» уже женат, что дети у него – зато «ка-а-акой мужчина!». Нет, она вовсе не осуждала своих «девочек», она их жалела: работа в чисто женском коллективе – физрук не в счет – порождает что-то вроде авитаминоза. Витамина «М» не хватает, как она это для себя