Свободная. Синтия Хэнд

считал песни банальными. Он вернул мне все это. И я злюсь из-за того, что это так сильно ранит меня и что я до сих пор цепляюсь за наши разрушенные отношения. Поэтому я прячу вещи обратно, заклеиваю коробку скотчем и убираю в дальний угол моей гардеробной. А затем мысленно прощаюсь с Такером.

      «Клара», – раздается у меня в голове голос за мгновение до того, как меня окликают вслух.

      Во дворе Стэнфордского университета собралось около полутора тысяч первокурсников и их родителей, но мое имя слышится громко и ясно. Я проталкиваюсь сквозь толпу, выискивая волнистые темные волосы и сияющие зеленые глаза. Вдруг люди расступаются в стороны, и я вижу его со спины, примерно в шести метрах от меня. Как всегда. И, как всегда, внутри меня словно звенит колокольчик узнавания.

      – Кристиан! – поднеся руки ко рту, кричу я.

      Он оборачивается, и мы устремляемся навстречу друг другу сквозь толпу. В мгновение ока мы оказываемся рядом, и мне едва удается скрыть за улыбкой счастливый смех от того, как хорошо вновь оказаться вместе после столь долгой разлуки.

      – Привет, – громко говорит он, чтобы его не заглушили голоса окружающих. – Так круто, что мы с тобой встретились

      – Да, очень круто.

      До этой минуты мне и в голову не приходило, как сильно я по нему скучала. Все мои мысли занимали другие люди – мама, Джеффри, Такер, папа, а также осознание того, с чем приходится попрощаться. Но сейчас… Кажется, будто привычная боль вдруг прошла, и на душе вновь стало спокойно. В такие моменты понимаешь, как сильно на самом деле боль терзала тебя. Я так скучала по нашему мысленному общению. По его лицу. И улыбке.

      – Я тоже скучал по тебе, – ошеломленно произносит он, наклоняясь к моему уху, чтобы я смогла его расслышать.

      От его теплого дыхания по шее расползаются мурашки. Я неловко отступаю назад, окутанная возникшим смущением.

      – Как жилось в глуши? – удается выдавить мне, потому что больше ничего не приходит в голову.

      Его дядя каждое лето увозит Кристиана в горы, подальше от Интернета, телевизора и других отвлекающих факторов, где они усиленно практикуются в призыве венца, полетах и других ангельских навыках. Кристиан называет это «летним лагерем» и делает вид, словно побывал в военной учебке.

      – Да как и всегда, – сообщает он. – Но Уолтер показался мне еще более требовательным, чем обычно. Он поднимал меня на рассвете и заставлял пахать в поте лица.

      – Почему… – начинаю я, но обрываю себя.

      «Зачем он тебя так натаскивает?»

      «Я расскажу тебе позже, хорошо?» – вдруг посерьезнев, отвечает он.

      – Как в Италии? – добавляет он вслух, чтобы другим не показалось странным, что мы молча стоим друг напротив друга, пока ведем мысленный разговор.

      – Интересно, – отвечаю я.

      Что, наверное, можно посчитать преуменьшением года.

      И именно в этот момент рядом с нами появляется Анджела.

      – Привет, Крис, – говорит она и кивает ему в знак приветствия. – Как дела?

      Он указывает на толпу возбужденных первокурсников, толпящихся