Ты мое счастье. Ася Лавринович

же поторопил меня.

      – Давай-давай, Майя! – поморщился он. – У нас разговор серьезный.

      Пришлось мне выходить в коридор. Витька снова закрыл дверь, но та сразу приоткрылась. Брат, на мою радость, этого не заметил.

      – Хорошо, ну нашел ты его. А дальше что? – спросил Витя.

      Я замерла посреди коридора и, кажется, забыла, как дышать.

      – Как это что? Мне нужно с ним поговорить.

      – Но о чем?

      – Как это о чем? – снова возмутился Богдан. – Он ведь даже не знает о моем существовании! Ты представляешь, она скрывала его от меня всю жизнь. Говорила, его нет в живых. А он даже не в курсе, что у него больше двадцати лет назад сын родился.

      – Может, и не стоит тебе с ним встречаться? – принялся занудствовать Витька. – Вдруг он алкаш какой?

      – Да нормальный он, – вздохнул Богдан. – Все так же спектакли у себя в городе ставит. Заслуженный работник культуры. Я про него уже справки навел.

      – А семья?

      – Про семью ничего не знаю, – горько ответил Богдан.

      Я представила, как Волков снова нервно взъерошил волосы.

      – Витя, а вдруг он одинок? Вдруг я ему нужен?

      Теперь настала очередь Витьки вздыхать. Богдан запальчиво продолжил:

      – Ты только подумай, как она эгоистично поступила, сбежав! Все решила за них двоих. И за меня тоже. Лишила отца. Наврала с три короба о его гибели… Заживо при мне человека похоронила. А он всю жизнь прожил в том городе, не зная, что у него сын растет.

      – Но ведь она не просто так от него сбежала, – осторожно сказал Витя. – Были на то причины. Ты не думал об этом?

      – Мне все равно, – отрезал Богдан. – Я хочу увидеть своего настоящего отца.

      – Не посоветуешься с матерью?

      – Что-то она не очень советовалась со мной, когда в июне приняла предложение руки и сердца от этого урода. Ты же знаешь, как я к нему отношусь.

      – Понимаю, ты сейчас чувствуешь, что тебя предали… – завел волынку Витька. Иногда ему нравилось включать диванного психолога. Возможно, он выбрал не ту специальность, поступив четыре года назад на филфак. Внезапно брат замолк и выкрикнул: – Майя, я знаю, что ты греешь уши!

      У меня тут же запылали щеки. Видимо, брат увидел приоткрытую дверь. Я перевела дыхание и, выждав несколько секунд, заглянула в комнату.

      – Печенье мое еще не пробовали? – как ни в чем не бывало спросила я.

      – Ты подслушивала? – строго спросил брат.

      – Боюсь, что плохо пропеклось, – проигнорировав вопрос Витьки, сказала я, глядя Богдану в глаза. Тот усмехнулся и потянулся за печеньем. Принялся его жевать, не отводя от меня взгляда.

      – Ты слышала, что я спросил? – не отставал брат.

      – Ну как? – кивнула я Богдану.

      – Норм, – ответил Волков. – Вернее, очень вкусно.

      – Вот и отличненько! – улыбнулась я.

      – Тут молотая корица?

      – Совсем немного.

      – Вы специально меня игнорируете? – рассердился Витька.

      Богдан