Имя твое – номер. Михаил Нестеров

от стены и спиной вперед провести свой излюбленный прием: захват шеи противника локтевым сгибом. И в этом «обратном» варианте шансов выжить у соперника не было: резкое приседание, и его шея ломалась, как карандаш.

      Открылась дверь. Из нее на площадку вышли два человека в гражданской одежде. Кевин повернулся к двери и закрыл ее на ключ. Крутанул связку в руках, наморщил лоб, будто что-то забыл сделать. В метре от него стоял лицом к стене русский «тюлень». Он казался барельефом, на котором жили лишь его посверкивающие глаза.

      Кевин также стоял лицом к двери. Когда он повернулся, Вихляй чуть повернул голову, провожая его глазами. Американец сделал шаг, Вихляй, не отрывая ног от земли, отклонил тело далеко назад; при желании он мог заглянуть Кевину в глаза. Но на следующем шаге он достал его в коротком прыжке. Как всегда, спиной назад. Обвив его шею рукой, Вихляй резко поджал ноги. А затем выбросил их вперед и приземлился на зад.

      Романов сморщился, услышав звук сломанных позвонков. Но тут же пришел на помощь командиру. Вдвоем они убрали тело морпеха к стене. Вихляев освободил его от ключей, открыл дверь. Требовательный кивок Романову: взялись за тело. Они внесли Кевина внутрь здания. За ними следовали братья Панины, неся за руки и за ноги тело второго охранника.

      – Отлично сработали, ребятки, – похвалил Вихляй. Он был уверен, что охранная система особняка обслуживается из специального здания. Он нашел этому подтверждение, шагнув в холл. Тишина. И полумрак. Охранники, уходя, оставили лишь дежурный свет, точнее, его жалкое подобие, скорее всего подобранное для максимальной гаммы и яркости видеоаппаратуры.

      Вихляев первым начал подниматься по лестнице. Первым подумал об автономных сигнализациях. Ему первому пришла в голову мысль о том, что охрану здесь обеспечивали морские пехотинцы, и они наверняка привнесли в нее что-то свое, армейское, что порой бывает надежнее и эффективнее самых современных охранных систем. Вихляй знал десятки вещей, называемых «ловушками». И попался в одну из них, едва сошел с лестницы на короткую площадку, а дальше его словно занесло в коридор. Он почувствовал резкую боль в глазу, но даже не вскрикнул. Он не был бы настоящим спецназовцем, если бы не замер на месте. Дальше он жестом и голосом одновременно предупредил товарищей:

      – Я на крючке! Головы ниже. Братья, осмотритесь, Румын – ко мне. Голову ниже.

      – Не глухой, – спокойно отозвался Романов.

      Он пригнулся и, включив фонарик, рассмотрел ловушку, которая, будь Вихляй один, похоронила бы его здесь. В первую очередь Костя увидел блеснувшую в свете фонаря стальную проволоку, тонкую, как волос, и прочную, как канат. По идее он смотрел на закидушку, расставленную на человека. С проволоки, протянутой от стены до стены, свисали короткие поводки с рыболовными крючками. Когда луч фонаря коснулся лица Вихляя, Костя покачал головой. Крючок пробил командиру веко. Натянувшаяся проволока оттянула его, открывая жуткое зрелище: огромный, плачущий кровью глаз.

      – Что видишь? –