Ведяна. Ирина Богатырева

входную дверь и часы на стене. Белый шум от телевизора в вахтёрской метался по пустому пространству. Нервы у Ромы были подтянуты, и шум только сильнее щекотал их. Он любил ночной ДК, любил оставаться здесь один, любил это чувство преданного королевича в спящем заколдованном королевстве. Он ощущал тогда скрытую власть над предметами и местом.

      – Что, здорово мы вчера нарезались? – говорил Капустин, продолжая устраиваться в будке, как старый пёс, не находящий больным костям места. Он попытался натужно рассмеяться и закашлялся.

      – Не мы, а ты, – равнодушно поправил Рома.

      – На рогах, говорят, по всему ДК ходили.

      – Не мы, а ты, – сказал Рома.

      – А со Стешей ты без меня уже посрался?

      – Это с чего бы вдруг?

      – Ну, говорят. Ты ей вроде бы сказал что-то, она в крик. Еле успокоили. Велела на глаза не появляться.

      – Да? Как интересно. А почему она меня не уволила?

      – Почём я знаю. Хотела, говорят, а Сам заступился. Видно, ты ему чем-то приятен.

      – Очень, очень интересно. А кто всё это говорит?

      – Люди. А что, правда ты летать ещё собирался? – Капустин аж высунулся из будки. Оплывшая рожа с клочковатыми усами и бородёнкой выглядела фельетонно. – На кране. Говорят.

      – Говорят, в Москве кур доят, – сказал Рома и вспомнил Тёмыча с такими же любопытствующими глазами. О, итилитские боги… Выдуманные все до одного. – Неправду тебе наврали. Это ты собирался. И не просто собирался, а уже летал. Не помнишь?

      – Не помню. – Капустин вылупился во все глаза. – Совсем. – Он скорбно помотал головой и скрылся.

      – А всё остальное, значит, помнишь, да, Кочерыга?

      – Ну, не так чтобы… Но как пили…

      – Как пили, помнишь? Со мной?

      – Ну… – Капустин замолчал. В будке что-то загрохотало. На часах большая стрелка качнулась как бы в раздумье, сорвалась с нулевой отметки. Восемь ноль одна.

      – Ты особо-то наш серпентарий не слушай, – сказал Рома. – Тут тебе и не такое нашуршат.

      Капустин вроде что-то отвечал, но за шебуршением было не слышно. В этот момент подалась входная дверь, и Рома отлип от будки.

      Входила Любочка.

      – Привет! – протянула, увидев его, и разулыбалась. Перед собой она несла мокрый зонт, с него текло на пол. Первый порыв был таким образом остановлен, Роме пришлось обогнуть зонт и приблизиться к Любочке с левого фланга. Она позволила ритуально поцеловать себя в щёчку. – А ты меня ждёшь? Я думала, ты там где-то. Я же вроде опаздываю. Пока Вовку к бабушке, пока то да сё…

      – Да ладно, нормально. Идём. – Рома подхватил её под руку и повел к лестнице. Разговоры про Вовку он не любил, но краем сознания отметил, что тот у бабушки. Это кстати.

      – А что, больше никого нет? – спрашивала Любочка, торопливо поспевая за Ромой по пустому ДК.

      – Почему нет? А я?

      – Ну, это понятно. А ещё?

      – Тебе ещё кто-то нужен?

      – Ой, погоди, я же не заплатила! – Остановилась на последней ступеньке.

      – Пойдём, пойдём. – Рома повлёк её снова. – Всё оплачено. Места