Судьба штрафника. «Война все спишет»?. Александр Уразов

платформу мы дополнительно огородили листами фанеры, чтобы ночью не задувало холодом. Хозяйственные вопросы решали наши «старики» Куриченко и его друг по жизни и работе Минченко. Они получили сухой паек, в складчину купили тех продуктов, которые не были положены по общей раскладке (колбасы, сала, вина), приобрели кухонную посуду, ведра для воды и другие нужные в дороге вещи.

      Поезд мчался по «зеленой улице» навстречу войне и неизвестности. Мы сидели на платформе, пели «Катюшу», «Дан приказ ему на запад», «Три танкиста». На полях вдоль железной дороги женщины убирали хлеб. Они махали нам косынками, что-то кричали. Минченко и Павлов знаками приглашали к себе, жестами показывали, как крепко они их обнимают. Девчата протягивали к нам руки, звали к себе, показывая на копны, дурачились. К обеду первое волнение улеглось, а новизна притупилась. Супруги Серкины на свободном месте на платформе расстелили плащ-накидку и начали расставлять еду и бутылки. Первый походный обед решили отметить, как праздничный. Бутылка водки наклонилась к нашим кружкам, но я прикрыл свою ладонью и попросил воды – меня мутило от одного вида и запаха водки.

      Еще будучи студентами третьего курса, мы в Первомай организовали мальчишник. В то время водка стоила сравнительно дешево – 6 рублей 30 копеек, что было дешевле килограмма копченой чехони, и почти в пять раз дешевле килограмма сыра.

      В общежитии мы составили столы, выставили бутылки, среди которых стыдливо пряталась закуска. Молодо-зелено – нализались мы в итоге до чертиков. Потом Володя Павлов вытащил невиданную трубку – черную голову Мефистофеля украшали выпученные фарфоровые глаза. Он набил ее махрой (папиросы и «турецкий» табак были нам не по карману) и раскурил. Трубка пошла по кругу, дошла очередь и до меня. Я не курил, не курили и мои три брата, не курили отец и его братья, не курил весьма набожный дедушка Матвей. Но что в 18 лет не сделаешь «под мухой», чтобы выглядеть как все! Не умея курить, я набрал полный рот махорочного дыма и начал его заглатывать, а не вдыхать. Внимание всей компании было приковано ко мне. Кое-как проглотив дым, я с победным видом передал трубку дальше по кругу. В голове все завертелось, и я, держась за стулья и стол, начал пробираться к выходу. Не помню, как я добрался до своей комнаты и повалился на койку, точно в бескрайнюю бездну. Когда меня начало тошнить, я свалился с койки и пополз к урне, истекая зеленой слюной. В комнате нас проживало четыре человека, все гуляли до вечера, а я не мог оторваться от урны. Поздно вечером меня подняли с пола – сам я не мог лечь на койку, – убрали следы моего преступления. Мне казалось, что я умираю, я все время падал в черную бездну.

      Какую помощь мне могли оказать охмелевшие друзья? Врача вызывать было нельзя – выгонят из общежития, а то и из техникума. В те времена порядки в общежитии были строгие, комендант соблюдал их неукоснительно. Двое суток я провалялся на койке, не притрагиваясь к еде, а выпитый чай возвращался зеленой тягучей жидкостью. С тех пор у меня выработалось стойкое отвращение к запаху