Студенты. Книга 2. Анатолий Аргунов

в конце концов прибился к христианству, как к единственной силе, способной его защитить и помочь. Если выразить все устремления Саньки, он уповает на русское Чудо. И таких Cанек по всей России развелось превеликое множество. И никто не знает, что с ними делать…

      Савва Николаевич вздохнул от нахлынувших мыслей и, найдя улицу Войнова и дом, где жил его друг Евгений, с нескрываемой тоской открыл дверь подъезда и поднялся по обшарпанной лестнице на второй этаж. Вот и квартира. Савва Николаевич нажал на кнопку звонка, прислушался. За толстой, обитой дерматином с ватой дверью никто не отвечал. Савва Николаевич еще раз позвонил. Наконец послышались шаги, дверь приоткрылась, и в щелку на Савву Николаевича взглянули испуганные глаза.

      – Извините, я к Евгению. Моя фамилия Мартынов, я его друг. Мы давно не виделись, вот приехал навестить…

      Дверь распахнулась, и на пороге оказалась совсем еще юная девушка с воспаленными и, как показалось Савве Николаевичу, заплаканными глазами.

      – Проходите, папы нету. А когда придет – я не знаю.

      Девушка потупила глаза.

      – Вы, наверное, Настя, младшая дочь?

      – Да.

      Девушка кивнула головой.

      – А вот вы меня не помните. Я вас еще совсем маленькой видел и даже на руках держал. Сколько же вам теперь?

      – Двадцать один.

      – Вот оно, времечко, пробежало, а словно вчера было.

      Савва Николаевич хотел что-то еще сказать, как вдруг услышал позади себя чьи-то шаги.

      – А вот и папа идет.

      И девушка, охнув и махнув рукой, убежала назад в квартиру.

      Савва Николаевич повернулся, и слова застряли в горле. Он хотел спросить: «Где же твой папа?» Но, увидев оборванного, в старом полушубке, в стоптанных не то сапогах, не то ботинках человека, на голове которого красовалось что-то напоминающее шапку, Савва Николаевич на несколько минут потерял ориентацию. Неужели этот человек с заросшей рыжей щетиной, опухшим лицом и есть его студенческий товарищ и друг Женька Вельяминов?

      – Что, не узнал, Савва? – прохрипел человек, похожий на бомжа.

      – Да нет, глаза, смотрю, твои, – нашелся что ответить Савва Николаевич. – Вот решил тебя навестить, а ты, оказывается, на прогулке. Дочь твоя младшая совсем взрослой стала, – хотел было перевести тему разговора Савва Николаевич.

      – Не мудри, Савва. Я же тебя как облупленного знаю. Меня пришел спасать, жалеть, уговаривать: «Не пей, Женя, козленочком станешь». Что, не так? – задрав голову, чтобы посмотреть на Савву Николаевича, сипло прохрипел Женька. – А вот жалеть меня и уговаривать не надо, не нуждаюсь, – резко проговорил его друг.

      – Да нет, я решил тебя навестить, просто так… Мне сказали, что ты болен…

      – Кто сказал? Кто тебе это мог сказать? Всем давно наплевать на меня! Это когда я был большим начальником, всем было до меня дело, а сейчас я никто. Никто! Ровным счетом никто, тень того Женьки Вельяминова, которого ты хорошо знал, старик.