АДВОКАТША. Материалы к процессу. Л. Сержевская

-4498-8054-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      От автора

      Вот уж поистине – неисповедимы пути Твои, Господи! Когда я начинала заниматься своей родословной, то никак не ожидала, что информацию о ней найду в чеховском архиве. Оказывается, мой прадед, Василий Павлович Малышев, равно как и моя прабабушка, Софья Александровна Крепион, были довольно близко знакомы с семьей Чеховых.

      Исследователи, как правило, имени Малышева не придавали серьезного значения и называли его, никогда не бывавшего в Таганроге, таганрогским знакомым Чеховых, или путали его с петербургским художником-однофамильцем. Да и в многочисленных воспоминаниях о Чехове имена Малышева и его воспитанников братьев Третьяковых появились только в 1933 году в книге М. П. Чехова «Вокруг Чехова» с нервной пометкой о последних, что они «не родственники основателя картинной галереи П. М. Третьякова».

      В юриспруденции существует практика пересмотра прежнего решения суда на основании «вновь открывшихся обстоятельств». История Малышева и Третьяковых является именно такими «вновь открывшимися обстоятельствами», позволяющими по-иному взглянуть на некоторые устоявшиеся суждения. По мере изучения письменных документов, анализа и сопоставления фактов настойчиво возникало ощущение несоответствия узнаваемого с традиционным представлением о семье писателя. В первую очередь это относилось к Павлу Егоровичу и его старшему сыну Александру: образ родителя-деспота рассыпался на глазах, и во всей своей неприглядности возникал портрет эгоистичного Александра Павловича.

      Часть I. Дом на 1-Й Мещанской

      Неизвестный Малышев

      Всё можно узнать, лишь бы только желание было.

А. П. Чехов «Платонов»

      Имя Василия Павловича Малышева неоднократно встречается в письмах как самого Антона Павловича, так и членов его семьи, но в чеховедении комментируется скупо: инспектор народных училищ. Однако архивные документы свидетельствуют: роль В. П. Малышева в первые и самые трудные годы московской жизни чеховского семейства переоценить невозможно. Это ему семья обязана устройством в гимназию Миши; определением в учителя второгодника Вани; это Василий Павлович постоянно поддерживал Николая; а уж Александру он до поры до времени был просто как отец родной и пример для подражания; наконец, это он, Малышев, по просьбе Антона подбирал методическую литературу и отправлял учебники и книги на Сахалин.

      М. П. Чехов в книге «Вокруг Чехова» упоминает о Третьяковых, университетских приятелях брата Александра, вскользь: «Они были круглыми сиротами, были очень богаты, и душеприказчиком у них был инспектор народных училищ В. П. Малышев, живший в их же доме на 1-й Мещанской. Это была обширная помещичья усадьба с громадным садом и массою сирени». Однако этим персонажам стоит уделить более серьезное внимание, как никак, а именно мистическая история их семьи послужила сюжетом для одной из ранних пьес Антона Павловича.

      Хозяйкой названной «обширной помещичьей усадьбы» была бабушка братьев Третьяковых, аристократка Александра Дмитриевна Макарова, урожденная Телепнёва. О столбовых дворянах Телепнёвых есть что порассказать: они были среди тех, кто создавал историю России. Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской империи прослеживает историю этого рода от Рюриковичей. Одна легенда про истинного отца Ивана Грозного чего стоит: до сих пор историки задаются вопросом, чьим же сыном был Иван IV – бездетного князя Василия III или фаворита Елены Глинской, красавца Ивана Телепнёва?

      Телепнёвы, как сообщает Гербовник, «российскому престолу служили боярами и в иных знатных чинах и жалованы были от Государей». Так, в 1617 году царь Михаил Романов даровал Телепнёвым подмосковное село Косино с уникальными озерами. Именно на этих озерах Петр I изначально планировал строить свою потешную флотилию, для чего приезжал к Телепнёвым в поместье. Царь Алексей Михайлович пожаловал боярину Телепнёву икону Образ Спасителя, ставшую семейной реликвией, передававшуюся потомкам из поколения в поколение и до 1889 года хранившуюся именно на 1-й Мещанской. Спесивый снобизм Ивана и Леонида Третьяковых, так раздражавший Антона Чехова, был замешан именно на легендарной телепнёвской родословной.

      Отец Александры Дмитриевны, статский советник Дмитрий Иванович Телепнёв, владел имениями в Московской, Калужской, Орловской, Костромской, и Нижегородской губерниях. Одним из его приятелей был Сергей Львович Пушкин: оба они были членами масонской ложи «К Елизавете добродетели», оба в одно и то же время снимали квартиры в доме княжон Щербатовых и у обоих в 1799 году родились младенцы, названные Сашами.

      После московского пожара 1812 года Дмитрий Иванович приобрёл в Сивцевом вражке «на садовой земле каменное обгорелое строение» и в 1821 году построил на его месте особняк, сохранившийся до сих пор1. В те времена это был один из самых аристократических районов Москвы, заселенный столичной знатью: княжна Гагарина, княгиня Мещерская, полковник и кавалер Ф. Толстой («американец»), Оболенские, Новосильцевы,

1

Когда-то этот особняк называли «Домом Аксаковых», сейчас он безымянен, хотя справедливости ради его стоило бы именовать «Домом Телепнёвых».